Транскрипции программы Один с сайта «Эхо Москвы». 2015

Имеется в виду борхесовская триада: осада города, самоубийство Бога и странствия. Я могу назвать такие романы. Это «Идиот», безусловно. В каком-то смысле «Бесы». Это «Воскресение», конечно. В советской литературе? Трудно сказать, но, наверное, есть такие тексты. «День второй» Эренбурга. Вообще насчёт самоубийства Бога трудно в советской литературе найти, но были варианты… «Нетерпение» Трифонова. Конечно, там речь идёт не о богах, а о революционерах, но сама идея, сам Желябов как главный герой…

«Как вы относитесь к авторству «Конька-Горбунка»?» По-моему, Ершов, без вопросов.

«Как вы относитесь к книгам Вадима Зеланда?» Нейтрально.

«Как вы относитесь к творчеству Марселя Пруста?» После паузы скажу.

РЕКЛАМА

Д. Быков― Продолжаем. Пришло несколько заявок всё-таки на лекцию о Достоевском. Я убоялся, потому что, мне кажется, надо сильно готовиться к такой лекции. И чего я буду раздражать лишний раз людей? Я Достоевского очень не люблю. Я его считаю великим писателем, в большей степени — публицистом и сатириком, чем прозаиком. Очень высоко ценю «Дневник писателя». Это как Солженицын, например. Хотя у него есть гениальные романы — например, «Бесы». Но я решил, что я не буду сейчас на это всё отвечать. Потом прочту лекцию про Достоевского, а сейчас буду отвечать на вопросы, пришедшие в письмах, потому что их много и они интересные.

Вопрос о том, что я собираюсь делать на будущий год, и сохранится ли программа «Один».

До какого-то момента она, конечно, сохранится. Потом я поеду преподавать в Принстон, как обычно (я надеюсь), у меня там должен быть весенний семестр, и возникает вопрос: как я буду оттуда её вести? Если вы хотите, чтобы она продолжалась, то вы как-то дайте понять начальству «Эха», что мы можем по Skype оттуда её вести. И я с удовольствием по Skype её вести буду. Если начальство «Эха» сочтёт, что это невозможно, тогда — ничего не поделаешь, нам на три месяца придётся прерваться. Хотя я уже подсел на эти бесплатные эфиры, и мне прерываться не хочется.

«Не могли бы вы назвать несколько лучших, на ваш взгляд, книг, связанных с морем и вообще морской тематикой?»

Конрад — из моих любимых, а особенно повесть «Шторм», я её люблю больше всего у него. Это, по-моему, гениальная повесть. Она такая морская, такая хорошая! Я вообще очень люблю море и всё, с морем связанное. Мне жутко нравится, естественно, Новелла Матвеева и все её морские песни. «Почему у вас так много морских песен?» И замечательный её ответ: «Потому что воды на Земле значительно больше, чем суши». Я очень люблю Грина, разговоров нет, это самое лучшее море, которое я знаю. А чистая маринистика, вроде Станюковича, мне не очень интересна. Вот Конрад — это классный писатель. Прочтите «Шторм», это замечательно.

«Сколько себя помню, всё время существовал в режиме фильма «Чучело». Приноровился не страдать от режима персональной дискриминации. При этом не считаю себя мессией, но не могу избавиться от суицидных настроений. Ясно вычисляю, что страну осознанно и планомерно форматируют из фильма «Чучело» в фильм «Беспредел» (правда, без концовки). Что вы можете посоветовать? У меня нет никаких идеологических препятствий от самовольного прерывания собственного существования, однако это одно из того, что нельзя исправить. Как же можно было переформатировать психологию всех слоёв населения под формат блатной фени, которая не содержит ничего позитивного?»

Астах, дорогой, кончать с собой — это так унизительно! Это смешно и глупо. Я не знаю, это расписаться в таком крахе! Нельзя доставить им этого удовольствия. Понимаете, если вы не можете доставить удовольствия себе, живёте в режиме такой ангедонии, то постарайтесь хотя бы не доставлять удовольствия им. Что касается того, как удалось отформатировать. Так дурное дело нехитрое. Господи, это очень быстро. К плохому быстро привыкаешь. Другое дело, что Россия — такая страна, что в ней плохое не очень живучее. Она всегда же умудрялась избавиться от этого.

«Как давно вы виделись с Евгением Рейном?» Давно. Тут спрашивают моё мнение. По-моему, хороший поэт.

«Дочитываю «Прощай, оружие!», — видите, как интересно? — Потрясён этой книгой, её лёгкостью, формой и отчаянной любовью к жизни. Но при этом это произведение совершенно бессодержательное».