Читаем Транскрипции программы Один с сайта «Эхо Москвы». 2016 Январь-Июнь полностью

Д. Быков― Вот очень интересный вопрос: «Что хотели Стругацкие сказать повестью «Малыш»?» «Малыш» действительно стоит наособицу.

А. Лазарчук― Абсолютно.

Д. Быков― Ну а почему? И что ты можешь о нём сказать?

А. Лазарчук― «Малыш» — повесть о непостижимом и о невозможности правильного выбора.

Д. Быков― А в чём там непостижимость?

А. Лазарчук― Непостижимость Малыша, собственно говоря, и невозможность правильного выбора, потому что какой выбор ни делают взрослые герои, он обязательно будет неправильный.

Д. Быков― И ведёт к худшему.

А. Лазарчук― И ведёт к худшему, да.

Д. Быков― То есть любое воспитание невозможно, потому что мы не знаем, откуда ребёнок пришёл.

А. Лазарчук― Это не воспитание. Собственно говоря, воспитан-то он уже, то есть это мальчик, который аватар некой сверхмогущественной цивилизации.

Д. Быков― Но при этом он человек.

А. Лазарчук― Но при этом он человек. С другой стороны, если бы они развили эту тему, то было бы, конечно…

Д. Быков

― Отдельное направление Полудня.

А. Лазарчук― Отдельное направление, да.

Д. Быков― Может, это поразвивать, кстати? Могла бы быть интересная идея.

А. Лазарчук― Да, могла бы быть.

Д. Быков― «Андрей, нравятся ли вам компьютерные игры? Во что вы играете?»

А. Лазарчук― Не нравятся. Ни во что не играю.

Д. Быков― Что, и в «Сапёра» не играешь?

А. Лазарчук― Нет. (Смех.)

Д. Быков― А я довольно часто. Просьба к Лазарчуку посидеть ещё. Лазарчук посидит, конечно, но вы спрашивайте его не только про литературу, он довольно интересный человек. Я тебя спрошу. Как по-твоему, чем можно сейчас помогать так называемому Русскому миру, ну, условно говоря — Донецку?

А. Лазарчук― В первую очередь надо спрашивать: «Вот чем мы вам можем помочь?» — задавать прямой вопрос. Там будут раздаваться самые разные ответы, причём некоторые достаточно некомплементарные для нас. Главное — это именно узнавать, узнавать и узнавать, потому что это уже сложившаяся культура.

Д. Быков― А тебе не кажется (вот многие говорят), что это бандитская культура?

А. Лазарчук― Нет конечно.

Д. Быков

― А почему у неё такой имидж, такой образ?

А. Лазарчук― Извини, во время войны военная пропаганда противника обязательно…

Д. Быков― А кто люди, которые туда едут?

А. Лазарчук― Туда едут разные люди. Как тебе сказать…

Д. Быков― Лазарчук всегда делает долгие паузы.

А. Лазарчук― Понимаешь, если бы не мои проблемы с… Ну, не буду рассказывать.

Д. Быков― Не будем говорить с чем, да.

А. Лазарчук― То я бы и сам поехал.

Д. Быков― А, ты имеешь в виду всё-таки проблемы с глазами?

А. Лазарчук― С глазами, да.

Д. Быков― Ты бы поехал?

А. Лазарчук― Конечно. То есть я понимаю, что в окопе мне делать нечего, но так…

Д. Быков― Нет, ты стреляешь-то хорошо, но вопрос: зачем тебе стрелять?

А. Лазарчук

― С этими глазами я уже не так.

Д. Быков― Подожди, Андрей, хорошо ли тебе стрелять, нужно ли это тебе?

А. Лазарчук― Иногда нужно.

Д. Быков― Объясни.

А. Лазарчук― Не знаю, не могу объяснить. Вот это то необъяснимое внутри, которое, в общем, делает нас людями.

Д. Быков― Нет, Геннадьевич, ты писатель, тебе положено…

А. Лазарчук― Я тогда должен книжку написать, чтобы объяснить.

Д. Быков― Это могла бы быть неплохая книжка. Вот такие персонажи, как Моторола, какие вызывают у тебя чувства? Это может быть потенциально герой книги?

А. Лазарчук― Я его не знаю, к сожалению.

Д. Быков― Но кого-то ты знаешь?

А. Лазарчук― О, да! Наверное, персонаж был бы очень колоритный.

Д. Быков― Знаешь, колоритный — это не значит хороший.

А. Лазарчук― Нет, естественно. Где-то даже эпический, я бы сказал.

Д. Быков

― В значении «эпическая сила», да?

А. Лазарчук― Да.

Д. Быков― Если я правильно понимаю, мы должны сделать паузу. Лазарчук, ты можешь посидеть ещё 20 минут?

А. Лазарчук― Да легко.

Д. Быков― Хорошо, продолжим.

РЕКЛАМА

Д. Быков― Привет, полуночнички! По бесчисленным просьбам остаётся Андрей Лазарчук — прославленный фантаст, многократный лауреат всех возможных фантастических премий; как говаривал Миша Успенский, «двадцать килограммов странника и семь погонных метров меча» [премии «Странник» и «Меч в камне»].

Тут целая серия гневных вопросов: «Каким образом убийство может позволить стать человеком? Почему польза убийства в войне?» Даже Катя пишет: «Вы врач. Как вы можете такое говорить?» А ты врач?

А. Лазарчук― Ну да.

Д. Быков― Ты фельдшер или врач?

А. Лазарчук― Нет, врач.

Д. Быков― А, ты врач. Вот каким образом вы, врач, можете…

А. Лазарчук― На войне, в общем, достаточно часто убивают.

Д. Быков― Так зачем это надо?

Перейти на страницу:

Все книги серии Один

Похожие книги

Достоевский
Достоевский

"Достоевский таков, какова Россия, со всей ее тьмой и светом. И он - самый большой вклад России в духовную жизнь всего мира". Это слова Н.Бердяева, но с ними согласны и другие исследователи творчества великого писателя, открывшего в душе человека такие бездны добра и зла, каких не могла представить себе вся предшествующая мировая литература. В великих произведениях Достоевского в полной мере отражается его судьба - таинственная смерть отца, годы бедности и духовных исканий, каторга и солдатчина за участие в революционном кружке, трудное восхождение к славе, сделавшей его - как при жизни, так и посмертно - объектом, как восторженных похвал, так и ожесточенных нападок. Подробности жизни писателя, вплоть до самых неизвестных и "неудобных", в полной мере отражены в его новой биографии, принадлежащей перу Людмилы Сараскиной - известного историка литературы, автора пятнадцати книг, посвященных Достоевскому и его современникам.

Альфред Адлер , Леонид Петрович Гроссман , Людмила Ивановна Сараскина , Юлий Исаевич Айхенвальд , Юрий Иванович Селезнёв , Юрий Михайлович Агеев

Биографии и Мемуары / Критика / Литературоведение / Психология и психотерапия / Проза / Документальное
100 запрещенных книг: цензурная история мировой литературы. Книга 2
100 запрещенных книг: цензурная история мировой литературы. Книга 2

«Архипелаг ГУЛАГ», Библия, «Тысяча и одна ночь», «Над пропастью во ржи», «Горе от ума», «Конек-Горбунок»… На первый взгляд, эти книги ничто не объединяет. Однако у них общая судьба — быть под запретом. История мировой литературы знает множество примеров табуированных произведений, признанных по тем или иным причинам «опасными для общества». Печально, что даже в 21 веке эта проблема не перестает быть актуальной. «Сатанинские стихи» Салмана Рушди, приговоренного в 1989 году к смертной казни духовным лидером Ирана, до сих пор не печатаются в большинстве стран, а автор вынужден скрываться от преследования в Британии. Пока существует нетерпимость к свободному выражению мыслей, цензура будет и дальше уничтожать шедевры литературного искусства.Этот сборник содержит истории о 100 книгах, запрещенных или подвергшихся цензуре по политическим, религиозным, сексуальным или социальным мотивам. Судьба каждой такой книги поистине трагична. Их не разрешали печатать, сокращали, проклинали в церквях, сжигали, убирали с библиотечных полок и магазинных прилавков. На авторов подавали в суд, высылали из страны, их оскорбляли, унижали, притесняли. Многие из них были казнены.В разное время запрету подвергались величайшие литературные произведения. Среди них: «Страдания юного Вертера» Гете, «Доктор Живаго» Пастернака, «Цветы зла» Бодлера, «Улисс» Джойса, «Госпожа Бовари» Флобера, «Демон» Лермонтова и другие. Известно, что русская литература пострадала, главным образом, от политической цензуры, которая успешно действовала как во времена царской России, так и во времена Советского Союза.Истории запрещенных книг ясно показывают, что свобода слова существует пока только на бумаге, а не в умах, и человеку еще долго предстоит учиться уважать мнение и мысли других людей.Во второй части вам предлагается обзор книг преследовавшихся по сексуальным и социальным мотивам

Алексей Евстратов , Дон Б. Соува , Маргарет Балд , Николай Дж Каролидес , Николай Дж. Каролидес

Культурология / История / Литературоведение / Образование и наука