Треть жизни мы спим

Он закрыл дверь и, не спуская глаз с врача, нащупал в замке ключ, который повернул на два оборота, мне нужен морфин, раствор или таблетки, не важно, давайте что есть, и показал нож, небольшой, с деревянной ручкой и резным лезвием, который стащил из столовой, когда раздатчица на минуту отвернулась. Чего, спросил врач и протер глаза большими пальцами, словно надеялся, что необычная посетительница исчезнет, но этого не случилось. Морфин, повторил он, пытаясь подделать женские интонации, раствор или таблетки, выгребайте все, что есть, и если сделаете как я прошу, хорошо заплачу, а если нет, то не хотела бы я оказаться на вашем месте. Врач вздохнул, дамочка, вы ж не первая ко мне приходите, сюда вламываются раз в неделю, если не чаще, и неужели вы думаете, что я храню наркотики в ящике стола. А где вы их храните, почесал он затылок рукояткой ножа. В сейфе. Открывайте сейф, или я заберу его с собой, ваш сейф, вместе со всем, что в нем. Сейф весит сто пятьдесят килограммов, далеко не унесете, эти сейфы, между прочим, производятся на наших оборонных заводах и при попытке взлома блокируются. Он устало опустился на стул, по-мужски расставив ноги, так что подол платья растянулся, и они бесконечно долго, минут десять, молчали, уставившись друг на друга, а когда в кабинете несколько раз звонил телефон, никто не снимал трубку. Устав играть в молчанку, врач добавил, и еще, хищение либо вымогательство наркотических средств карается статьей двести двадцать девятой, от трех до семи лет лишения свободы, а если на это преступление пойдет лицо, использующее свое служебное положение, как я, например, то это от шести до десяти со штрафом в размере заработной платы за период до трех лет, так что идите отсюда по-хорошему. Я заплачу, он открыл чемодан и показал сложенные пачки денег, которых было уже намного меньше, чем раньше, но все равно достаточно, чтобы у врача глаза на лоб полезли, и, присвистнув, тот достал из кармана замусоленный платок, протерев взопревшую лысину, пятьсот тысяч, и ни копейкой меньше. Он достал упаковку, сто купюр по пять тысяч, толщиной миллиметров пятнадцать, весом сто грамм. Врач с недоверием взвесил пачку на ладони, неужели такая большая сумма так жалко выглядит, и, послюнявив пальцы, посчитал дважды, чтобы не ошибиться, затем долго смотрел, меняет ли герб на купюрах цвет от малинового до золотисто-зеленого, значит, так, я скажу, что вы, дамочка, если вы вообще дамочка, вломились ко мне с ножом, придется вам несильно порезать мне шею, и когда вы выпотрошите сейф, я дам вам семь минут, чтобы сбежать, но не больше, врач расстегнул ворот, полоснув пальцем по шее, вот здесь, только не сильно, а впрочем, дайте сюда, трясетесь так, что как пить дать вспорете мне сонную артерию, я лучше сам. Глядя в зеркало, врач провел полосу, засочившуюся кровью, потом еще одну, побольше, а следом, вспомнив про срок от шести до десяти, добавил еще два пореза на руке и порвал себе халат, затем, вытащив из кармана связку ключей, подошел к сейфу, открыл механический замок, набрал код, и, щелкнув, тяжелая дверца чуть приоткрылась, давай, мол, вперед. Он выгреб ампулы с морфином и упаковку таблеток, уложив все в портфель, а врач, ткнув пальцем на верхнюю полку, сказал, возьмите еще трамадол, помогает, у нас в прошлом месяце деда взяли, который для жены героин покупал, сидит теперь в областной тюрьме, а что делать, если от боли та орала так громко, что слышно было через две улицы, проще с собой покончить, чем это терпеть, но вообще местные здесь практикуют водку, правда, пить приходится до отключки.