Треть жизни мы спим

Давай быстро отсюда, крикнул он водителю, поправляя съехавший парик, который плохо держался на волосах, и когда машина отъехала от больницы, обернувшись, успел заметить, как, поднятые по тревоге, засуетились, забегали по двору охранники, но водитель остался невозмутим, только подумал, что нужно будет попросить побольше денег, ведь тех, у кого нелады с законом, чувствовал, как зверь дичь, по запаху, а от мужчины, переодетого в женщину, что ехал на заднем сиденье, неладами с законом за версту несло. Ты где был, спросила она, разлепив веки, почему так долго. Достал кое-что очень нужное, выдохнул он, прижимая к себе портфель, так что целый месяц можно ни о чем не думать, а что будет через месяц, никто не знает, может, больше нам уже не понадобится. Возвращаться обратно они не собирались, и на шоссе, на остановке междугородных автобусов, где работали кафе и туалет по десять рублей с носа, или с какого другого места, он попросил водителя притормозить, мы выйдем здесь, спасибо, приятель. И, чтобы водитель поскорее уехал, сунул ему в протянутую руку еще денег, вот, возьми и не забудь выпить за мое здоровье. Купив два билета на ближайший проходящий рейс, даже не запомнив, откуда тот шел и, главное, куда, они забрались в подъехавший автобус, чтобы поскорее убраться из этих мест. Достав из кармана пальто марлевую повязку, он, несмотря на ее протесты и угрозы послать все к такой-то матери, заставил ее спрятать лицо, чтобы не подхватила заразу, ведь автобус был забит до отказа, и чей-нибудь выдох, один-единственный, мог прикончить ее. В автобусе было тесно и душно, с ними ехали женщины с большими сумками, выставленными в проходе, через которые приходилось переступать, мужчины в грязных рабочих спецовках, ревущие на руках матери близнецы, а дети для онкобольных представляли повышенную опасность, две пожилые монахини, похожие на черных ворон в своих длинных рясах, и, сев за монахинями, они слышали, как одна из них шепчет, перебирая четки кривыми, узловатыми от артрита пальцами: боже, ты соделал, что наша сестра служила тебе среди страданий и болезней, участвуя в страстях христовых, прошу тебя смиренно, удостой ее участия и в славе спасителя, через христа господа нашего, аминь, и снова сначала, боже, ты соделал, что наша сестра, и так далее по кругу. Помолитесь, чтобы я успела попробовать пирог с голубикой, вдруг попросила она, подергав одну из монашек за платок, и, перегнувшись через сиденье, прошептала ей на ухо свое имя. Разве ты веришь в бога, удивился он. Нет, но никогда не знаешь, что тебе поможет, сказала она и, приложив ладонь к запотевшему окну, оставила свой отпечаток. В тот момент, когда автобус ненадолго притормозил, на светофоре или железнодорожном переезде, он спешно открыл одну ампулу морфина, не знаю, как там насчет бога, но вот это средство — настоящее чудо, открывай-ка рот, и она послушно выпила, так что на ближайшие сутки о боли можно было хоть немного забыть. Из автобуса вышли, когда уже стемнело, в каком-то городишке в соседней области, рекламные щиты повсюду зазывали в ночной клуб, а им надо бы осмотреться и поскорее найти жилье, и, пытаясь собраться с мыслями, он достал конверт, на дне которого оставалось еще немного травы, на два раза, но, решив не растягивать, высыпал на папиросную бумагу все, что было, не задумавшись о последствиях.