Три Александра и Александра: портреты на фоне революции

И снова жизнь в опустелом голодном городе – всё то, что прекрасно будет им описано в начале рассказа «Крысолов»: «Я спал на полу и диванах, на кухонной плите и на пустых ящиках, на составленных вместе стульях и однажды даже на гладильной доске. За это время я насмотрелся на множество интересных вещей, во славу жизни, стойко бьющейся за тепло, близких и пищу. Я видел, как печь топят буфетом, как кипятят чайник на лампе, как жарят конину на кокосовом масле и как воруют деревянные балки из разрушенных зданий».

Летом 1920 года Грину, как писателю, удалось поселиться в Доме искусств – удивительной писательской коммуне меж Невским, Мойкой и Большой Морской. Дом искусств был организован по инициативе Горького; здесь советская власть – Петросовет и Наркомпрос – давала литераторам жильё и скудный паёк и возможность выжить. Здесь перемогала смертоносное время вся русская литература, от Блока до Шкловского и от Амфитеатрова до Эйхенбаума.

В Доме искусств, в тёмной пустой комнатёнке с железной кроватью, кухонным столом и печкой-буржуйкой была дописана феерия «Алые паруса». Из комнаты своей Грин выходил, кажется, только для того, чтобы очередной раз поссориться с соседями – писателями, поэтами, критиками, драматургами. Во всяком случае, у большинства из них остались о Грине воспоминания как о мрачном, неуживчивом, суровом человеке. Как будто всё звонкое и светлое, что было в нём, впиталось в ткань его прозы, а для людей, тех, что снаружи, осталась колючая, жёсткая шкура.

Но – не совсем так.

«Алые паруса» были завершены, по-видимому, в ноябре 1920-го: в начале декабря Грин читал фрагменты повести обитателям Дома искусств. А в конце января 1921 года в его жизни совершилось ещё одно чудо: на углу Невского и Садовой (при большевиках они стали называться проспект 25-го октября и улица 3-го июля) он повстречал знакомую – Нину. Когда-то, в начале революции, она работала секретарём-машинисткой в редакции газеты «Петроградское эхо»; там они изредка видались, и Грин даже немного ухаживал за ней. Потом бурная эпоха разнесла их в разные стороны. И вот – столкнулись нос к носу, случайно. Он – сорокалетний угрюмый бездомный писатель с мрачноватой репутацией, и она – молодая, обаятельная, в свои двадцать шесть лет одинокая, потерявшая мужа в кровавом мраке Мировой войны. Через два месяца Нина Николаевна, урождённая Миронова, по первому мужу Короткова, стала женой писателя Грина. Его спутницей до смерти. Хранительницей памяти после смерти.

X

«Алые паруса» вышли в начале 1923 года отдельной книжкой с посвящением Нине Николаевне Грин.

Их брак был зарегистрирован 20 мая 1921 года. В письме Горькому Грин просил о содействии в получении по этому случаю бутылки спирта (в Советской России продолжал действовать введённый до революции сухой закон). Неизвестно, удалось ли удовлетворить это прошение; если да, то выпил Грин свою дозу отдельно от невесты. О том, чтобы «погулять» на собственной свадьбе, не могло быть и речи: Нина Николаевна сразу поставила ему жёсткое условие – не пить. Из Дома искусств ушли, сняли неуютную комнату в бывшей барской квартире. Имущества не было, спали на полу. Лето 1921 года провели в живописном Токсово, где удалось найти жильё не за деньги, которых тоже не было и которые ничего не стоили, а за пайковые соль и спички. Так начиналась супружеская жизнь.

В творческой биографии нашего героя наступил третий и главный период. «Алыми парусами» открывается волшебство. Гриневский стал Грином – окончательно и бесповоротно. Создателем миров – завораживающих, манящих, блистающих.

«Блистающий мир» – так озаглавлено повествование, к написанию которого Грин приступил сразу после окончания «Алых парусов».

В окружающем, внешнем мире дела как будто бы пошли на лад. Наступил нэп – весна после леденящего холода Военного коммунизма. Появились магазины, товары, нэпманы, автомобили, деньги. Стали издаваться журналы и прочая печатная продукция. У Грина вновь образовался заработок. Более того, Грин становится весьма востребованным писателем. Одна за другой выходят его книги: в 1922 году «Белый огонь. Рассказы» (Петроград, «Полярная звезда»); в 1923 «Алые паруса» (Москва, издательство Френкеля) и сборник «Рассказы» (Москва-Петроград, Госиздат), в 1924 году сборник «Сердце пустыни» (Москва, «Земля и фабрика») и в том же издательстве – роман «Блистающий мир».

Грин вступил в новую для него сферу больших художественных форм. «Блистающий мир» – первый роман Грина, по объёму он в два с лишним раза больше «Алых парусов», изысканнее по фактуре, сложнее по содержанию – вообще не похож на прежние рассказы и повести. Он труден для понимания – вернее, он едва ли может быть понят до конца. В нём автор отдал немалую дань языковым и стилистическим поискам эпохи. (Чего стоит хотя бы такое описание отмыкания замка: «Получив наконец окончательное круговое движение, ключ пропахал таинственные внутренности замка, став теплым от горячей руки, и вырвался из железа с треском…») Здесь как ни в каком другом своём произведении Грин