Три шершавых языка

– От учителей очень многое зависит, – часто говорила она, – возможно, даже все. Любой хороший учитель должен положить голову на плаху, но внушить своему ученику приятие учения как величайший дар свыше. Как высочайшую деятельность человека, заниматься которой не просто жизненно важно, а безгранично приятно. Словно великий первооткрыватель, воодушевленный ученик должен смело смотреть в будущее и поглощать новые для себя знания, раздвигать во все стороны свой собственный мир и иметь желание поделиться своими умениями с другими. В этом и есть миссия как учителя, так и любого другого человека.

Говоря это, она смотрела на Марка своими васильковыми глазами как-то особенно выраженно, двусмысленно, явно при этом подразумевая что-то свое.

– Разве не делает счастливым учителя та уверенность, что ее ученики с радостью спешат на занятия и в нетерпении ждут начала действа? – продолжала она. – Совершенно не понимаю и искренне жалею тех, кто превращает свою работу в серую рутину и мучительную пытку себя и, хуже того, других. Очень жаль, но скорее это тоже «заслуга» соответствующих учителей.

***

Старичкам она тоже нравилась. Она легко кокетничала с ними, кого-то по месту сражала твердостью и беспринципностью, с кем-то играла на его завышенном самомнении. Частенько болтала с ними обо всем стороннем, но при этом намертво запоминала всю информацию, выявленную в ходе разговора. Имена, занятия и хобби, даты рождения и прочие памятные события, не только самих учеников, но и их детей, жен и родственников. Все занимало свое место в ее белокурой головке. Иногда доходило до забавных случаев, когда она в конце занятия поздравляла своего подопечного с годовщиной свадьбы или днем рождения внука, о которых сам обучаемый напрочь забыл. Этим она действительно ввергала в трепетный шок, и оклемавшийся после этого «старикан» приносил горячую благодарность за столь своевременную службу.

Да что тут говорить, для Ангелы все было живым и отзывчивым, и даже неживые предметы не лишались общения с ней.

– Спасибо, кофейничек, – говорила она кофеварке, когда та была готова поделиться ароматным кофе. И так во всем, такая вот она была открытая миру.

По субботам она любила играть на органе в местной католической церкви вместо штатного органиста. И у нее даже успел сформировался определенный круг почитателей, не упускавших ее выступлений. В основном это были старички, хотя присутствовала готическая молодежь и даже студенты музыкальных школ. Много было и ее учеников, разумеется.

– У музыкантов часто есть неприятная особенность не замечать того, что они играют, – жаловалась она. – В угоду своему «Эго» они выбирают лишь те произведения, что подтверждают достигнутые ими вершины мастерства, обычно что-то сложное, понятное лишь им. И вместе с тем, по возможности, уязвляющее его коллег-музыкантов. Но в то же время тяжелое для понимания и даже сумбурное для обычных людей. Она как никто понимала это и выбирала произведения, не успевшие набить оскомину, а звучавшие достойно и мелодично.

Ее разносторонняя деятельность, ее выдающаяся личность, несмотря на молодость, была ярким маяком для множества разношерстного люда, помимо коллег и учеников. В любом обществе Ангела своим обаянием, добротой и умом легко обращала на себя взоры и позже сводила с ума своих новых собеседников. Ей верили, ее любили, ей доверяли. Умела она и искусно раскрыть глаза, и тонко подсказать решение в самой сложной ситуации.

Были в ее круге общения и богатые девицы – жены местных буржуа и яркие селебрити. Как правило, молодые, подтянутые, на своих шикарных спортивных автомобилях и со снисходительной манерой общения. Они предупреждали о своем прибытии и, оказавшись рядом, искали у нее какого-то ответа, всегда почему-то уединившись от остальных. Довольно скоро, сияя от переполнявшей их радости, они поднимали пыль на дороге.

Они же приглашали ее на работу в различные элитные салоны и центры, но Ангела напрочь отказывалась бросать ее прежнее дело. Пусть даже оно и не приносило доходов, достойных ее умения.

– Я просто люблю детей, – оправдывалась она. – Больше всего на свете люблю. Особенно тех, кто делает первые шаги в музыке. Всегда думаю, кем же они станут. Конечно, не все однозначно талантливы, но находить подход, тянуть за ниточки, тонко действовать против железного нежелания и скуки меня нисколько не останавливает. Напротив, заставляет думать, предпринимать какие-то шаги, даже против своих убеждений и привычек. Рано или поздно мы находим общий подход, и это действительно великая заслуга. Только победа над собой, победа над другими, в самом доброжелательном понимании этого выражения, заставляют чувствовать свою необходимость этому миру.