Три женщины

Дед помогал жене повыше лечь на подушках, сам ставил табурет в центр комнаты и со всей серьезностью просматривал номера.

Павел с Натальей сами выучили все роли наизусть и подсказывали ребятам.

– Может, и на смотр с нами поедете? – шикала на них невестка.

Дед с бабкой стыдливо замолкали.

– Чего нам туда ехать, мы уж, поди, все видели, еще больше ихнего.

Гармонист Кузьма оказался очень способным, Роня не могла нарадоваться, на ходу подбирал любую мелодию.

– А че ж Никитична, не подошла, или че? – подмигивал Роне Кузьма. – А в прошлом разе она дюже понравилась. После нее и смотреть-то ни на кого не хотели. Из зала кричали – нам эту давай, народницу. Пусть еще про это дело нам сбацает!

Роня понимала, что в этом году благодаря «народнице» Никитичне будет тяжело особо, но деваться некуда. Время бежало быстро, репертуар готовился, костюмы шились.

На смотр ребят провожали всей школой, давали наказы, как себя вести, как не осрамиться. Больше всех волновался Петрович.

– Сбила меня Моисеевна, ох, сбила. И при чем тут Карабас! Все-таки даже если пьеса, то нужно было брать пролетарского писателя. Не поймут, ох, не поймут! И второй год просто не простят. Скажут: «Нет, ну что это за школа такая? Насмешники! Кто руководитель? А подать сюда Ляпкина-Тяпкина!»

Роня и сама уже была не рада, что выступила с инициативой. Кто их знает в этом Канске, а вдруг не понравится. Хотя как такое может не понравиться. И ребята молодцы, сплошь таланты. И костюмы удались на славу. И она уговаривала директора:

– Вы не волнуйтесь, у нас хороший номер, ребята не подведут, вот увидите.

– Ох, милая, не знаю. Ну, не зна-аю.

Так и ходил за подводой.

– Ну, не зна-аю.

= 4 =

Сначала выступали канские школы. Сценарий у всех один. Строем выходили три-четыре пионера и звонкими голосами читали стихи про Сталина, про Ленина. Потом другие три-четыре пионера выбегали в спортивных трико и под медленный вальс гармониста показывали разные акробатические этюды. В конце, как правило, опять стих. Получалось у ребят по-разному – и слова забывали, и пирамиды разваливались. Понятное дело, волновались. Но комиссия всех принимала радушно. В зале улыбались, хлопали, изо всех сил поддерживали ребят.

Когда объявили школу номер 1, село Бражное, комиссия начала переглядываться между собой. Роня волновалась ужасно, но показывать этого нельзя. Ребятишки впечатлительные.

– Ребят, давайте, не тушуйтесь. Главное, говорите, пойте громко, улыбайтесь во весь рот! Смотрите, какие у вас красивые костюмы. Вы у меня самые лучшие.

В зале раздались жидкие хлопки, и Роня подтолкнула на сцену Бориса.

Свет на сцене приглушили, Кузьма заиграл вальс «Амурские волны». Боря, в косматом парике, с огромной бородой, нес, перекинув через плечо, Тамару. Злой Карабас поставил свою куклу на пол, взмахнул хлыстом, и Тамара начала танцевать. Зал затаил дыхание. Хрупкая девочка одновременно поднимала руки, как настоящая кукла, всем телом поворачивалась в разные стороны, держа голову чуть набок. И столько в этих движениях было очарования и нежности, столько гибкости. Роня невольно залюбовалась из-за кулис. Куклы пели и танцевали, Карабас бушевал, и в итоге, как в каждой доброй сказке, добро победило зло, проклятого старикана связали по рукам и ногам, ребята пели и плясали уже не под чужую дудку, а сами по себе.

Школа села Бражное заняла первое место. Школьникам хлопали, их вызывали на бис. Кланяться с удовольствием выходил и Корней Петрович.

В перерыве подошел директор канской школы.

– А здорово ты, Петрович, придумал. Смело! Я бы еще Буратино в пионеры принял.

– А как же, – не растерялся Корней Петрович, – тут же смекалка должна работать! А потом, это ж настоящие артисты. Ведь как изобразили. Тут тебе и классовая борьба, и победа над врагом, и светлое завтра. А?

– Так я говорю, пионеров не хватило.

По приезде Роня напекла пирогов, и всю концертную бригаду, с разрешения свекров, пригласили домой. Пили чай, обсуждали поездку, все были счастливы.

Роне Корней Петрович выразил отдельную благодарность. Пригласил ее на очередной педсовет, вручил ей грамоту.

– Прославила нашу школу, молодец. Получил уже приглашение из района. Что ж, поезжайте, только чтоб артисты твои не возгордились да учебу не побросали.

– Нет, Корней Петрович, я прослежу. Только я вот думаю, что бы еще такое придумать. Идейки есть.

– Ну, шустра! Выкладывай!

= 5 =

Нельзя было сказать, что Роня пришла в себя окончательно. Но самодеятельность ей действительно очень помогла. На какое-то время ушли страхи, даже относительно спокойно стала спать по ночам. Она видела своих детей в безопасности. Окружающие относились к ним хорошо. А уж про семьи родственников и говорить не приходилось. И Павел, и Наталья, и семьи Ивана и Федора. Что бы она без них делала, куда бы подалась?

Она запрещала себе возвращаться мыслями в свое прошлое, где она была так счастлива. Что это за ночные предсказания Наталии? Неужели она никогда уже не увидит своего Алешу? Или свекровь все же ошиблась? Но она же не ошиблась в своих ближайших предсказаниях?!