Три женщины

«РАЗМЕЩЕНИЕ ДЕТЕЙ ОСУЖДЕННЫХ

– детей в возрасте от 1–1 1/2 лет до 3 полных лет – в детских домах и яслях Наркомздравов республик в пунктах жительства осужденных;

– детей в возрасте от 3 полных лет и до 15 лет – в детских домах Наркомпросов других республик, краев и областей (согласно установленной дислокации) и вне Москвы, Ленинграда, Киева, Тбилиси, Минска, приморских и пограничных городов».

Значит, попадут в детские дома.

«Дети в возрасте от 3-х до 15 лет принимаются на государственное обеспечение. В том случае, если оставшихся сирот пожелают взять другие родственники (не репрессируемые) на свое полное иждивение, – этому не препятствовать».

Только где взять этих самых родственников, которые не испугаются? Кто возьмет на себя ответственность?

= 7 =

Фрида с Соломоном приехали ровно через неделю. Сестры обнялись.

– Собирайся, Роня. Жить будешь у нас. Уж чем богаты. Я ничего не боюсь. Сама знаешь, Соломона тоже посадить пытались. А что с него взять, он же ничего не понимает. Помаялись с ним, помаялись да и отпустили.

Соломон с улыбкой стоял рядом с женой.

– Ну, чего встал? Времени, что ли, много? Давай вон с Бориской в школу дуйте, документы забирайте, а мы быстро вещи соберем. Билеты на поезд я на вечер уже купила. Раз ты здесь не ко двору, нечего и людей лишним днем напрягать.

Павел молча сидел за столом, наблюдая за скорыми сборами, Наталья всхлипывала в своем углу.

Вот и еще один переезд, этот дом не стал для Рони родным. И нельзя осуждать этих людей, время такое. Как бы она повела себя на их месте? Кто знает? Кто мог предполагать, что Фрида откликнется на ее крик о помощи, злючка Фрида, с которой только драки и можно было вспомнить. Как жить в этом мире, кому можно верить?

Женщины быстро собрали нехитрые пожитки, Боря и Соломон принесли документы из школы.

– Ну что, давайте прощаться, – собралась с силами Роня. – Мне у вас было хорошо. Не поминайте лихом.

Роня смотрела на двух согнутых очень старых людей. И сердце ее сжималось. Сегодня они не смогли защитить и отстоять ее семью. Только кто завтра защитит их? Что станет с ними после ее отъезда? Кто будет умывать и кормить Наталью, кто будет готовить и стирать на Павла? Но старики сделали свой выбор. Павел мог настоять, он был глава семьи. Его бы послушались. Роня видела, что он одним только взглядом мог руководить своими сынами. Значит, так тому и быть.

До вокзала довезла деревенская подвода. Никто не пришел проводить. Друзья не знали, родственники не захотели.

– Вот, Ронька, родня твоя! Гляди! Прав был папаша, царствие ему небесное, что отговаривал тебя от этого замужества. У нас, у евреев, что самое главное? Семья! А здесь что?

– Боятся они, Фрида, – тихо сопротивлялась Роня.

– Не в том дело! Ронька, Ронька! Соломон, что ты как неживой?! Давай грузи вещи. Бориска, помогай. В городе будете жить. Сдалась вам эта деревня. Тамара, не хнычь. Моя Галка тебя уже ждет. Это пусть родова твоя белорусская плачет. От, люди.

Фрида все брюзжала и брюзжала, Роня с Соломоном распихивали вещи. Бориска в основном мешался под ногами, а Тамара, сидя в вагоне и сторожа вещи, все думала.

Как быстро меняется жизнь. Как страшно. Что их ждет впереди, сколько раз еще нужно будет бежать, прятаться? Так живут все или только Тамарина семья?

Тамаре хотелось уехать. Она больше не любила ни Павла, ни Наталью, ни семьи своих родных дядек. Вот пусть им будет хуже. Тамара представляла себе, как она вырастет, станет врачом. И Иван приползет к ней старенький, немощный и будет просить ее вылечить его. А она ему скажет: «А помнишь, как ты меня выгнал с мамой и братом на улицу? Знаешь, как плохо было!» И Иван будет плакать и просить о помощи. Тамара, конечно, его вылечит, и он поймет, как плохо он поступил тогда, много лет назад.

Глава 10

Война

= 1 =

Семья Куртов – Соломон, Фрида и их дети, Галина и Григорий, жили в крошечном доме.

Сени, маленькая кухня и одна небольшая комната. Обстановка более чем простая, три кровати, посередине стол и четыре стула, у стенки большой буфет, два сундука и этажерка с книгами.

– Ну вот, располагайтесь, это, конечно, не хоромы вашей родни, но ничего, проживем. В тесноте, да не в обиде. Пол есть, матрасы есть. Вот и уляжемся как-то, а там видно будет.

Роня распаковывала вещи, Бориска сразу убежал на улицу, а Тамара сидела у окошка и наблюдала, как воробьи делили червяка.