Тридевять земель

Его болтало вместе с вагоном, а в нём самом болталась мысль: любовь или судьба тысячелетиями тягаются между собой?..

Из сквера, на который выходило окно квартиры, негромко доносилась хоровая песня. Узбекские рабочие коммунальной службы, в оранжевых безрукавках, сидели на холодной земле кругом. Быть может, их песня была о судьбе, а, может, о любви, а вполне вероятно, о чём-то совсем ином, например, о быстрой горной речке, в которой вода на перекатах то завивается в косу, то распускается на плёсах серебристым полотном, или об обиде, нанесённой могущественным и бессердечным богачём бедному и бесправному человеку, – её мотив и интонация предполагали всё это и ещё многое другое…

* * *

Журнал «Большие деньги» пал одной из первых жертв геополитики, явившей себя изумлённому миру в формах, которые политические мудрецы почитали канувшими в вечность. О «Больших деньгах» можно было сказать, что то была плата, точнее лепта, за Крым, ибо истинная цена ещё не определилась. Денег явно поубавилось. Галя Карандина ещё держалась за свою «Энотеку», но отдавала себе отчёт, что с исчезновением пармезана теряет актуальность и бордо. По поводу неожиданных политических перемен она высказалась скорее не с морально-правовой, а с культурологической точки зрения: если Петербург это окно в Европу, то Крым, сказала Галя, это наша калитка в античность, в великую цивилизацию Средиземноморья, а Гале можно было верить.

Жанна тоже ощутила ветер перемен. Первое время выручали сбережения, но когда они иссякли, выяснилось, что реклама в её популярном блоге не приносит требуемого дохода, на что она, его владелица, обремененная солидной зарплатой, до сих пор как-то не обращала особенного внимания. И Жанна загрустила. Перебрав все варианты дальнейшего существования, она пришла к выводу, что не остается ничего другого, как просить помощи у Бориса.

Борис, с которым они не виделись довольно давно, показался ей ещё загадочней, чем во время их знакомства в земле Баден-Вюртемберг. По-прежнему подтянутый, теперь он выглядел намного неприступней. За это время он успел побывать депутатом Государственной думы 6 – го созыва от правящей партии, а теперь занимал пост заместителя руководителя внутренней политики администрации Президента.

Они встретились в пятницу вечером в небольшом ресторане грузинской кухни недалеко от станции метро "Кропоткинская". Был месяц май, в ресторанном дворике цвёл каштан, а стены украшали наивные полотна какого-то очередного псевдо-Пиросмани – этот невинный бич московских грузинских ресторанов. Борис отдал предпочтение лобио, кофе по-турецки и опальной минеральной воде "Боржоми". Настало такое время, говорил он как будто походя, которого долго ждали. Кто ждал, он не уточнил. Битва за умы – вот что ему казалось главным в настоящий момент. Зачем рислинг, божеле и прочий сильванер, когда Крым имеет тысячелетнюю культуру виноделия. Почему бы не начать с этого? Постепенно надо переформатировать блог, но сделать это исподволь, тонко, чтобы приучить подписчиков к новому мышлению. Этим устранятся подозрения в политической предвзятости, и можно будет беспрепятственно высказываться по поводу грядущих событий, а события, по его словам, предстояли грозные. В конце концов, пошутил он на прощанье, ведь истина действительно в вине.

Жанна была готова к тому, что после встречи последует интимная часть, но ничего такого не случилось. Борис расплатился, дружески поцеловал её в щёчку и даже не предложил её подвезти, сославшись на дела. Это было ново. Домой она добиралась на метро, неприязненно поглядывая на пахучих гастарбайтеров. Ею владели противоречивые чувства: с одной стороны, она добилась даже большего, чем рассчитывала, с другой, равнодушие к ней Бориса нехорошо щекотало её самолюбие. Если бы Борис повез её к себе, как бывало раньше, если бы на худой конец они поехали бы в отель "Подушкин", да даже если бы он просто заперся бы с ней в уборной, она бы чувствовала себя увереннее. Но вышло так, как вышло, и это новое заставило её подобраться.

Работать ей предстояло через некое пиар-агентство, которое само отнюдь не нуждалось ни в какой рекламе, а скорее её сторонилось.

* * *

– Любовь, любовь, – с незлобивым раздражением воскликнул Урляпов. – Да что такое твоя любовь? Можно любить мать, отца, словом, родных, можно сострадать, можно сознательно разделить несчастье, можно, наконец, не любить себя, и не есть ли именно это высшая форма любви, доступная нам, людям? Совершенно прав Прудон, когда говорит, что суть справедливости – уважение к ближнему. Уважай ближнего, как самого себя, даже если ты не можешь его любить.

– Любовь к ближнему, – заметил ему Сергей Леонидович, – это единственно возможное в нашем мире проявление любви к Богу.

Они прогуливались по полевой дороге. Бледная, бурая осень была свидетельницей их разговора. У овражка бабы расстилали лён в длинные и правильные ряды.