Тридцатилетняя война и вступление в нее Швеции и Московского государства

Но беда пришла с нежданной стороны. Не доехав до Стокгольма, еще в Финляндии, 5 января,1633 г., послы узнали о гибели Густава-Адольфа. Они прервали свой путь. В Москву отправлен был гонец с подробностями о победе шведов при Лютцене, купленной «дорогой королевской сердечной кровью»[706].

25 января 1633 г. за подписью Михаила Федоровича послам была направлена инструкция возвращаться назад, выясняя по пути подробности гибели шведского короля и вероятные перспективы войны или мира в Германии. Но уже 11 февраля навстречу послам высылается новый указ: ехать в Швецию к новому королю.

К этому времени Пушкин, Горихвостов и Неверов уже имели встречу с присланным из Стокгольма представителем правительства. Тот рассказал о деталях Лютценской битвы и о присяге шведских вельмож королевской дочери Христине. Вдова короля отбыла в Германию и вернется с гробом Густава-Адольфа только весной по открытии навигации. Предстоящий в Стокгольме риксдаг направит посольство во все государства, союзные Швеции, просить подтверждения прежних договоров и союза против императора. Московские послы высказались за продолжение прежней совместной политики, направленной против польского короля, императора и папы, угрожавших Швеции, и сообщили об успехах русского оружия в войне с Польско-Литовским государством. Эти сведения шведский уполномоченный тотчас повез в Стокгольм[707]

.

Приезжал к русским послам под самый новый год и гонец от лифляндского губернатора Иоганна Шютте с документами о решениях польского сейма, относившихся, очевидно, к избранию королем Владислава IV. Ввиду важности дела гонца с его бумагами отправили в Москву[708]. Затем Б. И. Пушкин с товарищами получили из Москвы новое распоряжение: вернуться в Великий Новгород и ждать там инструкций. Этот приказ направлен из Москвы дважды — 25 февраля и 4 марта. Затем последовало требование незамедлительно отправить в Москву и наказ, и образцы договоров, ничего у себя не оставляя, так как готовится новый наказ. Дело в том, что предыдущий наказ был ориентирован не только на Густава-Адольфа, пребывавшего в Германии, но и на придворную группировку королевы-супруги Марии-Элеоноры в Стокгольме; напротив, в Москве не рассчитывали на окружение Христины в Стокгольме и канцлера Оксеншерны, находившегося с королем в Германии. Полученные сведения о предстоящей коронации Христины заставляли переориентироваться. Но новый наказ, подписанный 25 марта 1633 г., все же адресован двум королевам — Марии-Элеоноре и Христине. Скорее всего, в Москве еще надеялись, что в Стокгольме при регентстве Марии-Элеоноры установится правление двух королев, напоминающее отношения Филарета Никитича и Михаила Федоровича.

Теперь послы должны ехать, «не мешкая», «без задержания». На приеме у королевы и королевны Пушкин с товарищами должны выразить соболезнование в недвусмысленных формулировках, подчеркивая, «что короля Густава-Адольфа неприятели, солдаты императора, в бою убили», «что его к. в. против общих врагов и супостатов нашего великого государя его ц. в-ва и его к. в-ва, против еретиков римской веры — папежан и иезуитов, их неправд и гонений, за веру вашу стоял храбрством своим крепко и мужественно, и многую победу над ними показал, и на том ратном деле за свою государскую природу и веру и за весь народ немецких государств в правде жизнь свою государскую скончал и положил»[709].

Прямая дипломатическая задала «Великого посольства» сводится почти к одному предложению — подтвердить с обеих сторон крестным целованием вечный Столбовский мир. К нему делается лишь добавление: правители Швеции обязуются не только хранить мир между двумя государствами, но и на общих врагов, а именно на нового польского короля Владислава и на Польско-Литовское государство воевать совместно и без взаимного согласования, т. е. сепаратно, мира не заключать. Крестоцелование придало бы этому соглашению международную гласность[710]

. Лишь после того, как шведские правители крестоцелованием подтвердят искренность своих намерений, «великие послы» могут вернуться к содержавшейся еще в первом наказе истории русско-польского конфликта. Здесь добавлена история русско-шведских переговоров, начиная с приезда Мониера и Бенгарта в 1629 г. Тут воспроизведены шведские разоблачения о «злом умысле» польского короля с императором и напой против Швеции, Дании, Московского государства и других государств, побудившие московское правительство не ждать истечения перемирия и начать 3 августа 1632 г. войну с Речью Поено литой. Затем следует перечень уже возвращенных русских городов и тех, что еще остались у противника, и призыв к шведским королеве и королевне, памятуя союз Густава-Адольфа с Михаилом Федоровичем, воевать против Владислава и не заключать сепаратного мира[711].