Триумфы и драмы русских балерин. От Авдотьи Истоминой до Анны Павловой

Впервые он представил свою антрепризу в 1908 году в Париже, где за год до того, где за два года до того — в 1906 году — с успехом прошли выставки русских художников, а в 1907-м «Исторические русские концерты» с участием Римского-Корсакова, Рахманинова, Глазунова… Обладающий несомненным талантом руководителя и деловой сметкой, Дягилев тут же задумал показать в Париже свою антрепризу, к созданию которой приступил немедленно, благо Россия была богата талантливыми исполнителями.

Дягилев пригласил многих известных в ту пору артистов, среди которых были Вацлав Нижинский, Леонид Мясин, Михаил Фокин, Серж Лифарь и другие. В числе создателей декораций стали талантливые художники, среди которых особенно выделялся Александр Николаевич Бенуа (1870–1960) — не только талантливый русский художник, но и художественный критик.

Привлек он к работе и Пабло Пикассо, получившего к тому времени известность на Западе своими новаторствами в писании полотен.

Антреприза Дягилева вскоре покорила Париж, на театральных сценах которого успешно прошли балетные постановки: «Жар-птица», «Петрушка» и «Весна священная».

Дальше — больше. В 1908 году успешно прошли оперные сезоны с участием знаменитого Федора Шаляпина в «Борисе Годунове».

В развитии дела в значительной степени помогла балерина Матильда Кшесинская. Благодаря своим связям и добрым отношениям с великим князем Владимиром Александровичем — отцом великого князя Андрея Владимировича, бывшего, как бы сказали ныне, ее гражданским мужем, — она добилась выделения крупной ссуды и разрешения проводить репетиции в Эрмитажном театре и пользоваться костюмами Мариинского театра. Но успех был недолгим…

Сезоном 1909 года Дягилев вознамерился окончательно сразить европейских зрителей. Ведь не все же на Западе в то время были с поврежденными умами и нравами. Еще оставались люди, не утратившие чувства прекрасного. Правители — одно. Они уже давно превратились в нелюдей, но в театр в основном все же ходили те, кто мог отличить истинное искусство от модернистских поделок.

Поначалу все складывалось удачно. И от желающих войти в состав труппы отбоя не было. Причем стремились в антрепризу Дягилева известные художники, композиторы, выдающиеся исполнители. Поддержал идею и знаменитый в то время балетный критик Валериан Светлов (настоящие имя и фамилия Валерьян Ивченко). Среди исполнителей были такие знаменитости, как Анна Павлова, Михаил Фокин и его жена Вера Фокина, Тамара Карсавина, Вацлав Нижинский, Серафима Астафьева и другие. Согласилась участвовать в этом новом деле и Матильда Кшесинская.

Дягилев побывал в Москве, где привлек в свою антрепризу сильных исполнительниц балетных постановок, а вернувшись в Петербург, сразу приехал к Тамаре Карсавиной. Дягилев не без удовольствия рассказал о том, что ему удалось привлечь в труппу даже самого Федора Ивановича Шаляпина.

Карсавина, естественно, поинтересовалась, насколько серьезно предприятие и насколько оно обеспечено всем необходимым. Ответ Дягилева она привела в своих воспоминаниях, как и некоторые фрагменты разговора:

«— Мы заручились высоким покровительством великого князя Владимира, и нам предоставляется субсидия, — с удовлетворением сообщил он мне. — А подписанный контракт я пришлю вам сегодня вечером, или нет, сегодня понедельник — несчастливый день, я сделаю это завтра…

Садящееся солнце осветило красный плюш и придало ему гранатовый отблеск. На мне было платье, сшитое по парижской модели. Я вела непринужденную беседу, совсем как светская дама, даже сумела скрыть нервное напряжение, охватившее меня в присутствии человека, очаровывавшего и одновременно пугавшего меня. Но, внешне спокойно обсуждая свое участие в предстоящих гастролях, я терзалась одной мыслью — в Париже мне отводилась всего лишь вторая партия, и в меня, словно заноза, впивалась мысль, откроются ли когда-нибудь передо мной двери той таинственной мастерской, где посвященные создают новое искусство. Той зимой Фокин поставил „Павильон Армиды“; Александр Бенуа написал декорации, трактуя сюжет почти со сверхъестественной достоверностью. Его искусство действовало на меня как мощное приворотное зелье, заставляющее испытывать жажду новых наслаждений. В то время я посещала все выставки, организуемые „Миром искусства“, и они явились для меня подлинным откровением. Я долго ждала, прежде чем мне удалось проникнуть в святая святых творческой лаборатории, где они теперь работали все вместе. Время от времени Фокин упоминал об этих заседаниях, проходивших на квартире Дягилева».

Далее Карсавина повествует о работе труппы: