Триумфы и драмы русских балерин. От Авдотьи Истоминой до Анны Павловой

Но он вышел на сцену только во втором акте. Он выступал в па-д’аксьон (балетный танец, органически связанный с развитием сюжета, раскрывающий драматическое содержание танцевальной сцены. — А.Ш.) с еще двумя танцовщиками, балериной и четырьмя солистками. Отец показался мне совершенно непохожим на себя, я не узнала его и постоянно теряла из виду, тем более что они танцевали то все вместе, то по двое, то по трое, а затем каждый соло. После вариации отцу устроили овацию, мы тоже хлопали. Позже отец объяснил мне, что это соло считается очень трудным и служит своего рода пробным камнем для всех танцовщиков. Он исполнил диагональ двойных пируэтов, приземляясь на одну ногу, а закончил тройным пируэтом. Нечто подобное сделал впоследствии Нижинский в „Павильоне Армиды“. Отцу пришлось повторить танец на бис. Мама сказала, что ему не следовало этого делать, она всегда отворачивалась, когда он бисировал, так как очень нервничала.

В перерыве поднялся занавес, и вся труппа вышла на сцену. Привели отца и поставили посередине. Ему вручали подарки и венки, произносили речи. Когда все закончилось, отец вышел на авансцену, и публика принялась аплодировать. Он поклонился сначала в сторону царской ложи, затем директорской, а потом публике, прижав по традиции руку к сердцу.

…В течение многих дней мы говорили только об этом прощальном вечере».

Прощание с любимой профессией, с любимым делом! Сколько по этому поводу написано книг, сколько снято кинофильмов. Праздник с нотками грусти. Торжества, смешанные с печалью… Недаром мать балерины так оценила событие: «Вся эта пышность напоминает мне торжества по случаю похорон…»

Для огорчений же были все основания. Семья Карсавиных жила в основном на заработки отца, и даже в лучшие времена изобилия в семье не было. Дети знали цену труду. Что, к сожалению, в нынешние времена в благополучных семьях большая редкость.

Тамара Карсавина рассказала:

«Я уже упоминала прежде, родители свободно обсуждали свои проблемы при нас, и их заботы не были тайной для детей. Я поняла, что отставка отца означала для семьи значительное сокращение средств как раз в тот момент, когда пришло время нам обоим получать образование. У отца оставались лишь пенсия и жалованье преподавателя театрального училища. К тому же он преподавал любителям и давал уроки бальных танцев.

Мама всегда обладала большим мужеством. Ничто не могло ее устрашить, и теперь она надеялась, что отец, располагая свободным временем, сможет иметь больше уроков, и таким образом все уладится. Все же мне кажется, что родители больше страдали от удара, нанесенного по самолюбию, нежели из-за материальных затруднений. В конце концов, мы всегда с трудом перебивались, не задумываясь о будущем, тратя больше, когда появлялась такая возможность, и сокращая свои расходы до минимума, как только таковая возможность исчезала…»

Условия жизни, необходимость обеспечивать себя накладывали отпечаток и на выбор профессии. Мы помним примеры из предыдущих очерков, когда многие будущие знаменитые балерины просто не хотели слышать ни о чем, кроме балета, и их родители, в основном матери, находили выход, везли дочерей в столицу и добивались их приема в театральное училище.

Здесь, конечно, имели место традиции — и отец посвятил свою жизнь балету, и многие родственники, — имели значение и те впечатления, которые получила сама Карсавина во время бенефиса. Но не только это…

Обратимся к мемуарам Тамары Карсавиной:

«В разговорах часто поднимался вопрос о нашем будущем. Мама всегда утверждала, что балет — неподходящая карьера для мужчины, даже лучшие танцовщики играют в балете второстепенную роль. Родители сошлись на том, что брат должен получить высшее образование. Что же касается меня, мама мечтала сделать из меня балерину.

— Прекрасная карьера для женщины, — говорила она. — И мне кажется, у девочки есть склонность к сцене. Она обожает переодеваться и всегда вертится перед зеркалом. Даже если она и не станет великой танцовщицей, все же жалованье, которое получают артистки кордебалета, намного больше, чем любая образованная девушка может заработать где-либо в другом месте. Это поможет ей обрести независимость».

Но это материальная сторона вопроса. Сама будущая балерина если и не заболела сценой, как многие, о ком мы уже говорили в предыдущих очерках, но все же думала об этой профессии, даже стремилась к ней. Но она не знала всех подводных камней, всех трудностей, которые должны были неизбежно возникнуть на пути. Эти трудности видел отец. Карсавина писала по этому поводу:

«Однако отец придерживался иного мнения. Он никогда не одобрял подобной точки зрения, а теперь, когда его терзала горечь преждевременной отставки, был настроен против нее особенно решительно.

— Ты сама не знаешь, о чем толкуешь, матушка, — неизменно говорил он. — Я не хочу, чтобы мой ребенок жил среди закулисных интриг. Тем более что она, как и я, будет слишком мягкой и не сумеет постоять за себя.