Тройка мечей

Что-то обрушилось на нее, словно порыв зимнего ветра на обнаженное тело. Ее охватил цепенящий холод. Тирта и не думала, что в ее нынешнем состоянии можно испытывать боль. Но этот удар из ниоткуда показал, как она ошибалась! Тирта боролась, силясь освободиться от мучительного ледяного ужаса, – а тот изо всех сил старался удержать ее в плену. Скорее, вскричала ее воля, скорее! Если вы слышите меня, чувствуете меня – помогите мне! Пустите в ход свою Силу, чтобы вернуть меня!

Но последовали ли за ней эти двое? Знают ли они, что ее схватили? Если помощь не придет, ей конец, потому что холод пожирает ее волю, разрывает ее на части, как буйный ветер разгоняет тучи.

– Придите!

Тирта не могла воскликнуть это вслух, но вся ее сущность превратилась сейчас в эту мольбу. Неужели ее затянуло в то неведомое место, в котором пребывал Алон, когда они нашли его?

Тепло – слабый проблеск тепла. Холод давил, но тепло явилось, и Тирта каким-то образом по капельке притягивала его к себе и копила внутри, чтобы отпугнуть холод и смерть. Струйка тепла усилилась, стала крепче.

Ровно в тот момент, когда она попыталась сбросить принуждение, приведшее ее сюда, холод дотянулся до нее, пытаясь заставить девушку идти к руинам. Он желал, чтобы она вошла туда. Тирта дрогнула – если внутренняя сущность способна дрогнуть. Это принуждение и холод боролись с подпитывавшим ее теплом. Но ее воля оправилась от первого ошеломляющего, почти смертельного удара. Назад! Вместо Ястребиного Утеса Тирта сосредоточилась на воспоминании об их стоянке.

Мысль об Алоне – и тепло усилилось! Сокольник – и ощущение свободы придало ей сил. Сокольник – теперь его лицо полностью заполонило ее мысли: лицо, застывшее в чудовищной сосредоточенности, – словно маска на том, кого она привыкла воспринимать как своего спутника. Желтые огоньки в его глазах превратились теперь в пламя. Она не видела теперь ничего, кроме этих глаз и огня в них – тепла, сражающегося с холодом, с тем иным, кто желал заполучить ее на Ястребиный Утес в нынешнем состоянии, чтобы ее было удобно использовать. Да, тепло!

Вокруг Тирты вспыхнул огонь, и языки синего пламени оградили ее стеной. И вдруг атака холода прекратилась. Пламя, помедлив мгновение, погасло, и девушка осталась в темноте.

Дождь. Она лежала под дождем. Вода текла по ее лицу, попадала в открытый рот. Она услышала тяжелое дыхание, учащенное, неглубокое, – так мог бы дышать готовый свалиться бегун. Она открыла глаза, и в них ударил неяркий свет сумерек. Тирта поспешно зажмурилась; ей казалось, будто она осталась без поддержки и ею завладело нечто такое, от чего она никогда не сможет избавиться и контролировать его не сможет.

– Тирта, Тирта! – Зов, сперва слабый, а потом очень сильный. Она снова осознала свое тело, скованность и боль. Тепло, которое помогло ей вернуться к жизни, медленно растекалось от головы по всему телу.

– Тирта!

Тирта осмелилась снова открыть глаза и увидела лицо Алона, почему-то странно синее с одной стороны. Его глаза были полны страха, но потом страх истаял, и мальчик улыбнулся и даже рассмеялся, как будто сбросил с плеч тяжкую ношу.

Тирта увидела другой силуэт. Человек стоял рядом с ней на коленях, сжимая в руках меч; навершие рукояти пылало, и синий свет заливал ее с головы до ног. Следом за теплом шла Сила; она нарастала и текла в пустоту – девушка даже не подозревала о существовании этой пустоты, пока та не оказалась заполнена. Она осторожно подняла голову. Почти мгновенно чья-то рука подхватила ее под плечи и помогла подняться повыше. На миг она ощутила мимолетное прикосновение холодного когтя к щеке.

Алон присел перед Тиртой на корточки и уставился на нее с нетерпением. Сокольника она толком не видела, потому что он ее поддерживал. Меч он отложил в сторону. Тот перестал источать энергию и теперь лишь слабо светился.

– Я… вернулась… – Она проговорила это занемевшими губами, и собственный голос показался ей лишь чуть громче шепота. – Вы меня вернули.

Потому что это от них двоих – нет, троих, нельзя забывать о пернатом брате, он тоже поучаствовал в ее спасении, она это чувствовала – исходило то тепло, родившееся у них внутри для схватки с тем, что подкарауливало ее на Ястребином Утесе.

Подкарауливало? Это было первой отчетливой мыслью Тирты. Ей предстояло отыскать не только руины, но и обосновавшийся там неведомый ужас. Чего он хочет? Того, что ищет, но так и не может назвать она сама? Логика говорила, что это вполне может быть правдой. Значит…

Она подвигала головой, немного пошевелила плечами, но не стала пока пытаться избавиться от поддержки сокольника. Возможно, эта крепкая рука была нужна ей – чтобы придать сил и даже чтобы напомнить о том, что она обязана сказать двум этим людям о решении, которое она обязана принять, – но тут у нее нет выбора, на кону честь Дома Ястреба.

Но она не успела ничего сказать. Алон заговорил первым:

– Ты нашла путь?

– Нашла.

– Значит, мы можем ехать. – Мальчик оглянулся через плечо, словно готов был немедленно седлать лошадей и отправляться в путь.