Тройка мечей

Сокольник нахмурился, рот его превратился в рубец на лице. Тирта знала, что каждое ее слово вызывало в нем отторжение, выносило на поверхность всю его неприязнь к таким, как она. Сейчас его удерживала лишь клятва – на нее-то Тирта и опиралась. Алон смотрел на нее так же пристально, но без того негодования, что исходило от сокольника. У него это все вызывало лишь волнение и интерес, как у обычного мальчишки на пороге необычного события.

– Мне нужна ваша помощь.

Никакие слова за многие-многие годы не давались ей труднее.

Сокольник быстро сделал жест отрицания – рукой с металлическими когтями, как если бы этот символ горестной утраты усиливал отвержение ее просьбы. А вот Алон коротко кивнул.

Тирта посмотрела мужчине в лицо.

– Я знаю, ты не желаешь иметь ничего общего с подобными вещами. И клятва тебя не обязывает это делать. – В этом она готова ему уступить. – Но я видела, на что вы способны, ты и твой пернатый брат, и потому я прошу тебя – не о помощи в моем поиске, о другом. О защите от того, что может схватить меня, пока я пребываю в трансе.

На ее слова вместо сокольника откликнулся Алон, но он обратился не к ней, а к мужчине.

– Мастер меча, леди просит тебя о защите. Она говорит, что клятва не обязывает тебя защищать ее тем способом, в каком она ныне нуждается. Возможно, так оно и есть. Я знаю о клятвах меча и людях щита лишь из сказок и описаний войн и невзгод давних лет. Возможно, такое деяние против твоих убеждений, но Тьмы в нем нет. И если человек идет путем помощи, а не вреда, он не изменяет своей внутренней сути. Я не знаю, многим ли смогу помочь я сам. – Теперь он обращался уже к Тирте. – Я думаю, что мне еще много, очень много предстоит узнать о себе самом. Но все, чем я располагаю сейчас… – Алон протянул к ней руки, словно предлагая что-то столь же невидимое, каким был он сам, когда они нашли его, – к твоим услугам.

И мальчик снова взглянул на сокольника, словно ждал чего-то.

Мужчина достал было из ножен оружие Силы, но потом с яростью вогнал его обратно. Оба они видели его гнев, скованный ледяной силой. Он заговорил так резко, словно откусывал каждое слово:

– Я не имею дел с колдовством. Но я действительно связан клятвой, хотя ты, – взгляд пылающих глаз обратился на Тирту, – и говоришь, что этих дел она не касается. Однако же мальчик прав: люди моего народа половинной клятвы не дают. Чего ты от меня хочешь?

Тирта не чувствовала радости. Если сокольник подумает, что она каким-либо образом принудила его, ее затея может стать еще опаснее, ибо их воля должна быть объединена, иначе Тьма сумеет натравить их друг на друга. Девушка наклонилась и взяла с земли щепотку пыли, но смотрела она не вниз, а на сокольника, и увидела, как тот сощурился.

– Мы договорились о двадцати днях. Но если я пожелаю этого и сейчас скажу, что удовлетворена твоей службой, то наша сделка будет расторгнута, хотя… – Она подняла руку, собираясь бросить пыль в воздух.

Но сокольник двигался быстрее. Он схватил ее за запястье и удержал, не давая разжать руку и разорвать их договор. Тирта сомневалась, что лицо его так покраснело из-за жара костра, – ведь глаза его пылали гневом.

– Я сказал – двадцать дней, и я намерен исполнить свой долг и выполнить клятву щита.

– Это нужно делать добровольно. – Тирте не нравилась их внутренняя борьба. Она этого не желала. Пускай уезжает и избавится от нее и ее колдовства. Хотя бы для того, чтобы сдержать даже мысли, когда дверь отворится. – Я не знаю, что мне может угрожать, но это опасный край. А то, что мне требуется сделать, так же опасно, как въехать без оружия в лагерь изгоев. Помощь. Должна. Быть. Добровольной.

Сокольник выпустил ее руку и вернулся на прежнее место.

– Тебе лучше знать, что тебе нужно, – бесстрастно проговорил он. – Я постараюсь помочь, как ты скажешь. Чего ты хочешь от нас?

– Мне нужно снова выйти из тела, – медленно и осторожно произнесла Тирта. – Возможно, та Сила, которую вы делите с пернатым братом и которой отчасти обладает Алон, сможет определенным образом сопроводить меня и защитить на обратном пути, чтобы никто иной, ничья сторонняя воля не сумела превратить меня в инструмент или оружие.

– Хорошо.

Он повернул голову и издал короткую трель, которой подзывал сокола, потом положил руку на колено, и птица устроилась на запястье металлической лапы.

– Я не могу сказать, чему – или кому – тебе придется противостоять, – продолжала Тирта. – Как и не знаю, возможно ли это вообще. Но прошу вас сосредоточиться на желании, чтобы я добилась успеха в том, что попытаюсь сделать. Я ищу подсказки о том, как отыскать Ястребиный Утес, чтобы мы могли отправиться туда, где он когда-то стоял. Держите в уме это название и желание, чтобы я в своем видении смогла быстро и безопасно преодолеть расстояние между ним и тем местом, где мы находимся. Это, – она подняла руки, – все, о чем я могу попросить, потому что не знаю, как еще связать нас воедино.

– Иди, а мы последуем за тобой.

Обещание это, твердое и решительное, дал не сокольник, а мальчик.