Тройка мечей

Они решили не устраиваться на ночь в хижине – все равно та была ненадежным убежищем. Ночь выдалась не холодная, а Тирте почему-то не хотелось оказаться внутри стен. Сокольник, похоже, разделял ее стремление к приволью. Но она охотно согласилась, что, несмотря на светящиеся на скале знаки, лучше будет все же дежурить по очереди. Той ночью ей выпало стоять первую стражу.

После того как сокольник завернулся в свое одеяло, девушка тоже не стала задерживаться у костра надолго. Услышав ровное дыхание спящего, она встала и пошла по еле заметной тропе к лугу. Три пасущиеся лошади не обратили на нее ни малейшего внимания. Девушка почувствовала, что непокорность и страх покинули торгиана. Возможно, конь готов был смириться со сменой спутников, и, конечно же, он станет прекрасным приобретением – здесь, в Карстене, лошадь такой выносливости и скорости может обеспечить победу своему всаднику.

Конечно, сокольник тоже мог заявить права на этого коня, но Тирта верила, что сумеет откупиться от него, предложив побольше золота. Может, она даже отдаст в придачу свою кобылу – в приграничье лошади ценились высоко. А пока она повернулась спиной к жующей троице и подбоченившись стала рассматривать знаки на скале.

Что же они должны были охранять? Эта загадка и интриговала, и беспокоила ее. Если надпись оставалась сокрыта, пока ее не обнажило землетрясение, то что же скрывалось или скрывается здесь под землей? В высокогорье точно не было никаких крепостей – только Гнездо, построенное сокольниками, но оно уже уничтожено. В любом случае это точно не «колдовство» сокольников.

Никогда еще она не жаждала обладать Даром так сильно, как в этот миг. Обладай она Даром дальновидения или хотя бы меньшей способностью – умением искать воду при помощи лозы, – она могла бы хоть отчасти разгадать эту древнюю загадку. Хоть она и провела зиму в Лормте, ей слишком не хватало основ подготовки; она смогла усвоить лишь знания о том, что могло существовать, но у нее не было ни малейшего шанса хоть как-то использовать то, что другая могла бы попробовать применить на практике.

Чем же она обладала на самом деле? Единственным смыслом ее существования было ее видение и уверенность в том, что оно направляет ее, что за ним кроется нечто такое, что она обязана сделать. Лишь эта убежденность помогла ей пережить все эти годы, закалившие ее тело и дух, как кузнец закаляет металл, чтобы создать хитроумный инструмент или надежное оружие. Инструмент, оружие – но для чего и для кого? Она не раз задавала себе этот вопрос, но понимала, что не получит ответа с небес, который все объяснил бы.

Сила течет во всем, что обладает жизнью. Но она состоит из множества различных энергий. Одни из них подчинялись тем, кто прошел обучение, другие могли навредить, а третьи – самые многочисленные – находились за пределами понимания и знания даже величайшего из адептов. Из Силы исходят рождение и жизнь, и к ней же после смерти возвращается искра внутренней сущности. В древности существовали ритуал и церемония, когда родственники собирались, чтобы согреть сердца ее проявлением.

Но это было давно. А сейчас Тирта могла лишь стоять и смотреть на надпись на камне и восхищаться тонкостью работы. Может быть, это Сила привела ее сюда? Тропу, приведшую их к долине, выбрал сокольник, но Тирта была уверена, что он не знал, что это место находится под подобной защитой – иначе с него сталось бы найти другую дорогу, ведь его соплеменники часто заявляли, что не желают иметь дела ни с какими заклинаниями Древней расы.

Почти робея, поскольку здесь она была одна и ей не нужно было ни на кого производить впечатление тем фактом, что она столкнулась с творением своего народа, Тирта подняла руку и начертила в воздухе знак мира и принятия. А потом она вернулась обратно, села у костра и стала понемногу подбрасывать в него ветки и слушать журчание ручья.

Тирта вдруг осознала, что не заметила в долине признаков присутствия живых существ, не считая мух-падальщиков. Ну да, сокольник добыл водяных курочек, но она не слышала птичьих голосов и не видела звериных следов. Но ведь вода и луг посреди бесплодных камней наверняка должны были привлечь хоть каких-то животных. А здесь было слишком тихо. Девушка беспокойно заерзала, снова встала и вернулась на луг; лошади вроде бы паслись спокойно. Тирта прислушалась, пытаясь уловить голос какой-нибудь ночной птицы. За время своих скитаний ей слишком часто приходилось спать под открытым небом, и она очень хорошо знала охотничье уханье крупных сов – они часто встречались в приграничье, у подножия гор.

Тихая ночь…

В небе серебрился серпик молодого месяца, сверкали звезды. А еще ведь существует лунная магия, и она, Тирта, несет в себе ее частичку. Это была чисто женская магия, магия Мудрых – хотя колдуньи ею и не пользовались…