Тройка мечей

– Похожий рисунок был на штуковине, которую Яхне носила на цепочке под одеждой. Я думаю, это была секретная вещь. Я видел ее всего раз, и она быстро ее спрятала. А эта вещь пришла из-за гор или это Сила сокола?

– Сокольники не имеют дел ни с какой Силой, – немного резковато отозвался мужчина. – И эта вещь не из Эсткарпа, насколько я понимаю. Должно быть, она принадлежала кому-то из врагов Эсткарпа, потому что мы нашли ее там, где горный обвал обрушился на войско захватчиков и убил их. Хотя почему вдруг человек из Карстена нес с собой вещь из тех, которые они считают про́клятыми? Странно, и поверить трудно.

– Да, он наверняка очень древний. – Алон снова провел рукой вдоль клинка, на этот раз от острия к рукояти, словно мог при помощи одного лишь жеста узнать, что это за вещь и для чего она может пригодиться своему обладателю. – Но он – не для пролития крови. Он никогда не был ею запятнан.

Мальчик произнес это так уверенно, что оба взрослых уставились на него в изумлении. Алон смущенно рассмеялся:

– Была бы здесь Яхне, она бы за такие слова дала мне по губам. Ей не нравилось, когда я говорю то, что знаю, даже если я действительно это знаю. Но это правда. Если оружие убивало или проливало кровь, это чувствуется. Здесь же ничего такого нет. И все-таки это тоже своего рода оружие.

– Я бы, скорее, сказала, – перебила его Тирта, – что это своего рода ключ. Потому что именно с его помощью сокольник – вернее, он со своим соколом – вернул тебя обратно в этот мир. Это вещь Силы, и она отзывается им, признают они свой Талант или нет.

Алон моргнул:

– Со временем она сможет делать еще больше. Если бы я перенял знания Яхне, возможно, я мог бы тогда взять этот меч в руки и увидеть. Странно, но внутри у меня зреет какое-то новое чувство. Как будто меня ждет нечто совершенно новое, чтобы я его открыл. Я… Я больше не Алон, вечный младенец, а кто-то совсем другой – человек, которого я пока не знаю, но которого должен узнать как можно быстрее.

9

Три дня они ехали на запад. Здесь, в предгорьях, не было троп, но пару раз они натыкались на признаки присутствия человека – следы старых стоянок, которые не потрудились замаскировать, и отпечатки лошадиных копыт на мягкой земле. Однако же сокол, осматривавший окрестности с высоты, сообщал лишь о диких животных.

Последние припасы, принесенные из-за гор, закончились. Лук Тирты обеспечивал их мясом. Должно быть, здесь уже много лет никто не охотился, потому что подстрелить вилорога или зайца можно было без труда. Алон тоже хорошо знал здешнюю природу. Он с ликованием накопал толстых корней; когда их обжарили на костре, они сделались рассыпчатыми, вкусными и сытными.

Двое взрослых постепенно стали воспринимать Алона как равного, невзирая на его детскую внешность. Тирта подробно расспросила мальчика о его отношениях с Яхне: судя по всему, это была Мудрая с Даром такой Силы, что в Эсткарпе она занимала бы весьма высокое положение.

– Она не была родственницей Парлана. – Алон слегка нахмурился. Они остановились на ночевку на третий день пути, и он присматривал за костром. – И вообще мне кажется, никто не знал, из какого она народа. Она прожила при его семье много лет – приехала вместе с матерью Парлана, когда ее еще девочкой обручили с его отцом. Она была старой, но внешность ее не менялась. И когда я осиротел, именно она отыскала меня и привела на ферму. А еще, – глаза мальчика странно потемнели, словно бы скрывая часть его мыслей, – ее не было на ферме, когда туда явился Герик. Она ушла искать какую-то редкую траву, которая вроде как должна была вылечить Парлана от лихорадки, – ну, так она сказала. Я думаю, будь она дома, Герик не сумел бы войти. – Он кивнул, словно желая подчеркнуть важность сказанного. – Яхне умела чувствовать Темных. Она дважды говорила Парлану, что нужно прогнать людей, которые приходили просить убежища, хотя одним из них был его давний товарищ, которому он доверял.

– А хозяин этой фермы всегда прислушивался к ее советам? – спросил сокольник.

Алон снова кивнул:

– Всегда. Я думаю, он даже немного побаивался ее. Не потому, что она могла бы ему навредить, а потому, что она знала такие вещи, каких он не понимал. Люди всегда побаиваются того, чего не понимают.

И снова могло показаться, будто перед ними, облизывая жирные пальцы, сидит куда более взрослый человек, хотя у него внешность ребенка, которого нужно защищать от опасностей этого мира. Если Тирта закрывала глаза и только слушала его, ей представлялся кто-то куда старше, и когда она снова смотрела на мальчика, то немного вздрагивала.

– Она была… Она – Мудрая, – сказала Тирта. – Среди нашего народа всегда были такие женщины. Но если она вернется и обнаружит, что случилось с фермой, пойдет ли она за нами следом?