Тройка мечей

– Потому что она занималась колдовством, – ответил сокольник.

– И возможно, потому, что она, как и большинство, верила, что Талантом могут обладать лишь женщины. – Тирта и сама только сегодня перестала так считать.

– Талантом? – переспросил Алон. – Когда я испугался… Что я сделал? Они сказали, что собираются поохотиться и что это отличный способ добыть зайца. – Он содрогнулся. – Один из людей Герика швырнул меня на поле, и я побежал, а потом… потом… – Мальчик вопросительно взглянул на Тирту. – Я не знаю, что случилось потом. Там было какое-то темное место, но не злое – скорее, это было что-то вроде дома с крепкими стенами, чтоб защитить меня. Я как-то его отыскал и прятался там, пока меня не позвали, и я не мог противиться этому зову.

Тирта поймала себя на том, что ей все труднее воспринимать Алона как ребенка, несмотря на его внешний вид. Она вдруг спросила:

– Алон, сколько тебе лет?

Он снова нахмурился:

– Я не знаю. Яхне мне не говорила. Но я знаю, – он с неприязнью посмотрел на свое маленькое тело, – что я слишком маленький. Фрит, который вроде как казался моим ровесником, когда мы были помладше, вырос и стал почти на полголовы выше меня. Они обзывали меня младенчиком, когда хотели посмеяться. Я был какой-то не такой, как все. Даже Сала, которому всего десять, и тот выше меня. Я думаю, с тех пор, как мы пришли с равнин, прошло лет двенадцать.

Двенадцать лет – а то и больше! Тирта изумленно посмотрела на сокольника и увидела, что он удивлен не меньше ее самой. Маленькое тельце, которое она несла, на вид принадлежало ребенку вполовину младше. Возможно, в нем кровь ее народа смешалась с какой-то другой. В Лормте ей доводилось читать истории о странных браках. Ребенок долгоживущей старшей расы вполне мог развиваться очень медленно, и детство его могло длиться куда дольше. Люди Древней расы жили долго и так же долго – фактически почти до самой смерти – казались молодыми. Но с настолько затянувшимся детством она прежде не сталкивалась.

Если через горы из Эскора приходят слуги Тьмы, возможно, могли прийти и другие народы. Возможно, в Алоне меньше человеческой крови, чем кажется на вид. Если это и вправду так, его уход в себя, наряду с исчезновением из виду, может быть вполне естественным.

К вечеру они отыскали хорошее место для стоянки. На возвышении нашлась поросшая мхом и дерном каменная плита, а рядом в скале располагалась выемка, которую даже можно было назвать пещеркой. Тирта заметила ниже по склону стайку зайцев, подстрелила троих и пошла забирать тушки; тем временем Алон впервые с того момента, как сел на торгиана, проявил признаки усталости. Он сел на одно из седел, которые сокольничий снял с лошадей, и сидел там, ссутулясь под вечерним ветром, – его скудная одежда была плохой защитой от холода.

Они соорудили заслон из камней и разожгли костер в глубине этой полупещеры, а потом поджарили мясо и принялись жадно поедать истекающие соком куски, которые Тирта посыпала сушеными травами. От каменной стены исходило приятное тепло. Сокольник порылся в своих седельных сумках и достал нижние штаны. Алону они были велики, пришлось шнурок дважды обмотать вокруг пояса, а штанины подвернуть и тоже подвязать. Никакой подходящей обуви для него не было, но штаны, по крайней мере, должны были защитить внутреннюю сторону бедер от натирания при езде, а то они уже покраснели. Тирта намазала больные места бальзамом, прежде чем мальчик надел эти импровизированные рейтузы.

Алон сидел у костра и жадно ел мясо. Потом он вытер руки от жира пучком травы и повернулся к сокольнику:

– Лорд Нирел…

– Я не лорд, маленький брат, – поправил его взрослый. – Мы в Гнезде не используем титулы низин.

Он замолчал, – должно быть, вспомнил, что Гнезда и его братьев давно уж нет. Тирте знакомы были такие накатывающие воспоминания.

– Тогда, – сказал Алон, немного склонив голову набок, – мне следует называть тебя мастером меча, потому что ты наверняка мастер в этом деле. Но у тебя на поясе не один меч. – Мальчик указал на странное оружие. – И я такого никогда не видел, хотя мастера Парлана часто навещали боевые товарищи, и многие были при оружии, они им дорожили и очень гордились. Что это такое?

Сокольник достал из ножен свой меч-кинжал. Сейчас самоцвет в навершии был темным и непрозрачным и даже не блестел в свете костра. Он казался мертвым, как любой кусок металла.

– По правде говоря, я сам не знаю, маленький брат. Это подарок от воина Ветра, и я не понимаю того, что заключено в нем. – Мужчина поднес меч поближе к костру, и пламя осветило вставки на клинке. – Я думаю, что он не просто древний – это вещь Силы, возможно даже, она подобна Топору Вольта.

Алон явно никогда не слышал об этом знаменитом оружии. Он протянул руку, но не стал прикасаться к клинку, а вместо этого стал выписывать пальцем в воздухе символы, нанесенные на клинок от рукояти до острия.

Почти в самом конце он остановился.