Тропами Яношика

И опять замолчал надолго. Наконец, сочувственно посмотрел девушке в глаза, спросил, не может ли она еще хоть немного поводить Шробара за нос.

— По утрам в горах уже слышно советские пушки, — заметил он. — Потерпела бы! Ну еще хоть немного, чтобы не накликать на себя беду.

СУББОТНИК В ТЫЛУ ВРАГА

Костра в эту первую ночь партизаны Егорова не разводили, хотя всем хотелось поесть горячего, разогреть консервы, выпить чайку. Горячее было необходимо прежде всего самому командиру, который за годы партизанской жизни уже испортил свой желудок. Но он-то и не разрешал разводить огня, чтобы не привлекать внимания. Ведь слишком многие за день узнали об отряде советских десантников. И местные партизаны, и чабан, и добровольные сборщики мешков с грузом, сброшенных со второго самолета и разлетевшихся по всей округе.

Выставив караул и поужинав консервами с сухарями, партизаны стали укладываться спать на низенькой, но густой мягкой траве — лакомом корме овец. Мешки с грузом служили подушками.

Завтра эти «подушки» придется припрятать где-нибудь в расщелине скалы, а с частью взрывчатки отправить группу или две на подрыв железной дороги, по которой здесь день и ночь беспрепятственно идут на восточный фронт немецкие поезда. Завтра же необходимо установить связь с подпольщиками. Да многое надо успеть сделать за один только завтрашний день, а главное — выйти из района приземления, который может быть уже оцеплен.

Так думал Егоров, чувствуя, что сон от него далек, как эти звезды на чистом, бесконечно глубоком небе. Небо здесь словно подогрето, а звезды будто промыты и кажется, что они ближе к земле, чем на Украине. Видимо, от того, что воздух в горах разреженный.

Эти размышления командира прервал автоматчик Строганов. Он был сегодня разводящим. Уходил с караулом, вооруженный автоматом ППШ, а вернулся опоясанный крест-накрест лентами с патронами и со шкодовским ручным пулеметом на плече.

— Кого обезоружил, Павел? — шутливо спросил Зайцев, находившийся рядом с Егоровым.

Но Строганов ответил не ему, а, обращаясь к командиру, доложил:

— Вернулся тот мужик, что первым привез на бричке мешки с грузом, Шагат. Он с сыном и еще одним парнем. Принесли вот этот пулемет и несколько ящиков патронов к нему. Говорят, у них есть очень важное и срочное сообщение для вас, товарищ командир.

— До утра не могли подождать? — вспылил один из десантников.

— Я предлагал им отложить до утра. Говорят, нельзя откладывать, может случиться беда, — пояснил Строганов.

— Григорий Сергеевич, как быть? — обратился к комиссар Егоров.

— Да пусть ведет их сюда. Лагеря у нас еще нет, скрывать пока нечего, — ответил Мыльников.

— А численность отряда?

— Откуда им знать, что здесь мы все, кроме Мельниченко, — заметил начальник штаба.

— Ржецкий прав, — сказал Егоров и потребовал привести Шагата-старшего.

Тот утром показался человеком угрюмым и немногословным, но сейчас довольно подробно рассказал о том, что по приказу из Братиславы Прашиву окружают войска, чуть ли не целая дивизия. Он передал совет Владо уходить вниз и ни в коем случае не пытаться укрыться где-то в горах или занять оборону. Уходить Шагат советовал немедленно, потому что завтра, когда окружат горы, будет поздно.

Егоров попросил Подгору поговорить с Шагатом по-словацки, узнать все детали этого тревожного сообщения. А остальным приказал готовиться в поход. Лишний груз велел закопать в таком месте, где не подмочит никакой дождь.

— Почему же те, — Егоров имел в виду местных партизан, — нас не предупредили?

На этот вопрос Шагат ответил, что Владо послал своего связного Ежо, да Строганов, стоящий в дозоре, сюда не пустил.

— Ежо? — удивился Мыльников. — Ведите его!

Оказалось, что Ежо знает столько же, сколько и Шагат. Его Владо послал только для того, чтобы Егоров поверил Шагату. Владо рекомендовал Шагата как лучшего проводника, который сумеет вывести отряд из любой облавы.

Через несколько минут тяжело навьюченный отряд шел гуськом за Шагатом и его сыном, которые взяли на плечи самые тяжелые вещи партизан.

Владо наказал Шагату-старшему поделиться собственным опытом выхода из окружения в горах. Не искать неприступных скал или тайников в пещерах, наоборот, идти навстречу облаве, спускаться в ущелье. Немцы на гору, как правило, поднимаются хорошо протоптанными тропами. А уж на вершинах разворачиваются в цепь.

Сейчас Шагат-старший уводил отряд вниз по одному ему известным дебрям. Так уже дважды он уберег от эсэсовцев отряд Величко, так спас Белика, приземлившегося на день раньше Егорова.

Вскоре добрались до берега небольшой, но шумной, заваленной камнями речушки, обросшей мелколесьем.

Шагат, Сенько и Зайцев шли впереди, метрах в ста.