Уже месяц я сплю от силы два часа в сутки. Голова гудит как растревоженный улей, врачи постепенно увеличивают дозы стимуляторов. Я уверен, что это делается не столько для экономии времени, сколько для отсеивания слабых духом. И они отсеиваются – из моей семёрки, включая меня, осталось трое, после чего нас слили с аналогично усохшим "параллельным курсом".
Мы проходим новую тему – выживание в земных условиях, для чего нам пришлось на время переселиться в "оранжерею". В подземном павильоне размером с несколько футбольных полей невидимые, но очень мной уважаемые техники кропотливо воссоздают различные климатические зоны. Наш отряд ставит палатки в джунглях и прячется под навесами от пустынного зноя, осваивает основы маскировки в средней полосе и в условиях Крайнего Севера. Мы пьём собранную за ночь росу, ловим змей и лягушек, учимся добывать огонь и разводить костры. Нас учат находить съедобные грибы и охотиться на зайцев и куропаток. Нам преподают основы паразитологии и наглядно демонстрируют, ЧТО периодически извлекают из желудков несчастных, решивших попить в джунглях сырой водички.
Нам рассказывают о видах насекомых, втолковывая разницу между обычным муравьём и "муравьём–пулей". Нам демонстрируют ульи африканских пчёл и азиатских шершней, заставляя получать болезненные укусы и рассказывая, как правильно их обрабатывать. Нас учат готовить кузнечиков и жуков.
Мы изучаем повадки диких зверей, и не только по пособиям. Специально для нас в оранжерею периодически выпускают тигров, львов, шакалов и даже парочку слонов. Инструктор до сих пор со смехом вспоминает, как доблестный марсианский спецназ драпал от обычного медведя.
Нас можно понять – мы никогда не задумывались над тем, что на Земле можно выжить, оставшись буквально без всего. На Марсе всё проще – на поверхности костёр не разведёшь и на добычу не поохотишься. Да и жить будешь строго до того, как израсходуешь топливную ячейку…
Половина курса уже пройдена. Мы больше не носим масок и потому начинаем новый раздел обучения, где с закрытым лицом – никак.
– Простите, не подскажете, как добраться до авиадрома?
Над головой раздаётся пронзительный зуммер. Мы замираем, фиксируя непроизвольные жесты и мимику для последующего разбора.
– Так, это что такое? – волнуется эксцентричный преподаватель. – Что ещё за "авиадром"? Сколько раз вам повторять, земляне не говорят "авиадром", они говорят – "аэродром". Запомните наконец: Земля – "аэро", Марс – "авиа". "Аэро" – "авиа", "авиа" – "аэро". Честное слово, я первый раз обучаю таких бездарей!
Врезать бы ему, да ведь прав. "Авиадром" – типично марсианское словечко. Брякнешь такое на Земле и очень быстро окажешься в подвале Министерства Безопасности.
– Что за кошмарная походка? Нет, я с ума сойду! Земляне так не ходят, земляне ходят вот так, чуть-чуть от бедра, из-за высокой гравитации. А вы прыгаете как кузнечики! Утяжелители давно меняли? Какой вес? Сорок? Ну товарищи, ну это же ни в какие ворота! Для правильной походки нужно минимум пятьдесят, а лучше – шестьдесят кило. Да-да, именно шестьдесят, и ни граммом меньше! После занятия я поговорю с товарищем куратором.
Мы вздыхаем. Нам не хочется шестьдесят кило.
– Глаза на меня, последний раз показываю!
Наш толстенький, похожий на колобок, преподаватель показывает нам, как ходят земляне. Показывает убедительно, несмотря на отсутствие утяжеляющего костюма. Это неудивительно, ведь ещё не так давно он был режиссёром крупного театра, осуждённым за растрату.
– Вот вы, уважаемый, давайте немного пофантазируем. Вы – житель прекрасной голубой планеты под названием Земля. Представьте красивый луг… Ну такой, как на картинках. Представили? А теперь опишите.
– Э-э… Небо голубое, солнышко, травка…
– Очень хорошо. А на чём вы стоите? Ножками?
– Как на чём? На почве…
И снова – зуммер.