Труп в библиотеке. Отравленное перо. Пять поросят. Час зеро

— Теперь я понимаю, почему вы сказали, что будет лучше, если она никогда не узнает некоторых подробностей, — откликнулась мисс Уильямс. — Тем не менее я остаюсь при своем мнении. Конечно, желание удостовериться в том, что мать невиновна, вполне естественно. Но, судя по вашим словам, Карла достаточно отважна, чтобы убедиться в тщетности своих надежд. Я уверена, что это ее не сломает.

— Вы уверены, что ей не стоит надеяться?

— Я вас не понимаю.

— У вас нет никаких сомнений в вине миссис Крейл?

— По-моему, это даже не стоит обсуждать.

— Но ведь она говорила о самоубийстве? Не так ли?

— Бедняжке надо же было хоть что-то сказать, — сухо заметила мисс Уильямс.

— Известно ли вам, что перед смертью миссис Крейл написала дочери письмо, в котором клятвенно уверяла ее, что невиновна?

Мисс Уильямс посмотрела на Пуаро с великим изумлением.

— Она поступила крайне неразумно, — резко заметила она.

— Вы так считаете?

— Да. Боюсь, что вы человек сентиментальный… впрочем, таковы почти все мужчины.

— Я? Сентиментален? — Пуаро был возмущен. — Уж что-что, а…

— Существует такая вещь, как ложь во спасение, — тут же прервала его мисс Уильямс. — Но к чему лгать перед лицом смерти? Чтобы избавить от боли собственное дитя? Да, так поступают многие женщины. Но миссис Крейл, на мой взгляд, не должна была поступиться правдой. Она была отважной и очень искренней женщиной. Я бы не удивилась, если она завещала своей дочери не судить ее слишком строго.

— Значит, вы не верите, что Кэролайн Крейл написала в письме правду? — спросил несколько озадаченный Пуаро.

— Не верю.

— И тем не менее утверждаете, что любили ее?

— Я очень ее любила. Я была к ней привязана и очень ее ценила.

— В таком случае…

Мисс Уильямс окинула его каким-то странным взглядом.

— Вы не совсем понимаете, мосье Пуаро. Теперь, когда прошло уже столько лет, я могу кое в чем признаться… Видите ли, я абсолютно точно знаю, что Кэролайн Крейл виновна!

— Что?

— Да-да. Не уверена, что я поступила правильно, но я скрыла кое-что от суда. Поверьте мне, Кэролайн Крейл виновна, я это твердо знаю.

Глава 10

А пятый, плача, побежал домой…

Окна квартиры Анджелы Уоррен выходили на Риджентс-парк[125]. В этот весенний день в открытое окно то и дело задувал легкий ветерок, и, если бы не рев мчавшихся внизу машин, можно было подумать, что находишься не в пыльном, душном Лондоне, а где-то на природе за городом.

Пуаро отвернулся от окна, услышав, что дверь отворилась и в комнату вошла Анджела Уоррен.

Он уже видел ее раньше, побывав на лекции, которую она читала в Королевском географическом обществе. Лекция была превосходной. Хотя читала она в несколько непривычной сдержанной манере, в отличие от большинства лекторов не идя на поводу у публики. Мисс Уоррен отлично знала свой предмет, обладала ораторским талантом, за словом в карман не лезла. Голос у нее был звонкий и довольно мелодичный. Она не пыталась увлечь аудиторию романтикой, составляющей часть ее профессии, не пыталась завлечь тягой к приключениям. Она кратко и точно излагала факты, иллюстрируя их отменно изготовленными слайдами, а потом из этих фактов делала весьма неординарные выводы. Сухо, педантично, ясно, четко — высочайший уровень.

Эркюль Пуаро всей душой порадовался за нее. Какой мощный интеллект!

Теперь, увидев ее вблизи, он понял, что Анджела Уоррен вполне могла бы претендовать на образ настоящей красавицы. У нее были правильные, хотя и несколько суровые черты лица, ровно очерченные темные брови, ясные и умные карие глаза, матово-белая кожа. Плечи, правда, были чуть широковаты, и походка — почти мужская.