Труп в библиотеке. Отравленное перо. Пять поросят. Час зеро

Когда мы пришли, Эйси Холланд как раз искала в ящиках нарядного секретера запасные карточки для бриджа. Она скользила по комнате с той же величавостью богини, которая так поразила меня при нашей первой встрече, но теперь ее чары не действовали. Досадно, конечно, когда такое несоответствие между фигурой, безупречными чертами лица и всем остальным, но что поделаешь… На этот раз мне бросилось в глаза, что у нее очень крупные зубы, белые, точно мраморные могильные плиты, и что когда она смеется, обнажаются десны. И еще — вот жалость! — она оказалась не в меру болтливой.

— Миссис Симмингтон, это те самые? Какая же я растрепа — забыла, куда убрала их в прошлый раз. Это полностью моя вина! Я как раз держала их в руках, а у Брайана что-то не ладилось с его заводной машинкой, я пошла к нему, а потом… то одно, то другое… я и засунула их куда-то. Да, это не те, теперь вижу. Эти какие-то старые… Сказать Агнессе, чтобы чай подавала к пяти? А детей я поведу на Лонг-Барроу, так что они не будут мешать.

Что ж, славная, добрая девушка. Я встретил взгляд Джоанны. В глазах был смех. Я холодно посмотрел на нее. Джоанна, черт ее побери, всегда читает мои мысли.

Мы уселись играть.

2

Довольно скоро я изучил манеру каждого из игроков. Миссис Симмингтон играла на редкость хорошо и очень любила бридж. Как многие не блещущие интеллектом женщины, она была совсем не глупа и обладала природной смекалкой. Ее муж также был хорошим игроком, но, пожалуй, уж чересчур осторожным. Мистер Пай, бесспорно блестящий игрок. Он был удивительно тонким психологом. Вечер устроили в нашу честь, поэтому нашими партнерами были миссис Симмингтон и мистер Пай. Симмингтону выпала роль миротворца. Ему приходилось быть дипломатом, чтобы примирять трех остальных игроков. Полковник Эплтон, как я уже говорил, вел рисковую игру. Мисс Бартон играла слабее всех (хуже игрока я в жизни не встречал), но это не мешало ей получать от игры огромное удовольствие. Она непомерно переоценивала свои карты, не помнила счет, совсем не умела считать козыри, а то и вовсе забывала, какая масть козырная. Игру Эме Гриффитс можно описать ее же словами: «Люблю хорошо поиграть, не забивая себе голову всякой чепухой — без этих дурацких условностей. И чтобы никаких потом разборок. В конце концов, это всего лишь игра». В общем, нашему хозяину было нелегко.

Однако все шло вполне чинно, если не считать того, что полковник Эплтон иногда забывал сделать ход, заглядевшись через стол на Джоанну.

Чай был подан в столовой, на большом круглом столе. Когда мы уже заканчивали, в комнату вбежали два очень разгоряченных мальчугана, которые тут же были нам представлены. Миссис Симмингтон и ее муж сияли родительской гордостью.

И вдруг на мою тарелку упала чья-то тень. Обернувшись, я увидел в дверях Меган, как всегда, неряшливо одетую и в стоптанных туфлях.

— Это Меган, — произнесла миссис Симмингтон немного удивленно, точно она забыла о существовании старшей дочери.

Девушка вошла и неловко поздоровалась с нами.

— Милая, я совсем о тебе забыла. Ты, наверное, голодная. Надо же… ведь ты не пошла с мисс Холланд и мальчиками… Да, в детской сегодня не накрывали. Я сейчас пойду приготовлю тебе чаю.

Меган кивнула.

— Да ладно… Я сама что-нибудь возьму.

Она, шаркая ногами, вышла из комнаты.

Миссис Симмингтон виновато засмеялась:

— Бедная Меган, она так неуклюжа. Что делать, такой возраст. В этом возрасте девочки всегда застенчивы и очень неуклюжи. Школу-то закончили, а взрослыми не стали…

Джоанна откинула назад белокурую головку. Я хорошо знал эту воинственную позу.

— Но Меган, кажется, уже двадцать? — сказала она.

— Да-да. Но она совсем еще ребенок. Хорошо, когда они взрослеют не так быстро. — Она опять засмеялась. — Наверное, всем матерям хотелось бы чтобы их дети подольше оставались детьми.

— Не понимаю, что в этом хорошего, — сказала Джоанна. — В том, что у двадцатилетней девушки разум шестилетнего ребенка?

— Ну зачем же все понимать так буквально, мисс Бертон, — сказала миссис Симмингтон.

Я почувствовал к ней неприязнь. За этой анемичной миловидностью, правда, уже привядшей, скрывалась, как мне показалось, обыкновенная хваткая эгоистка. Миссис Симмингтон тем временем продолжала рассуждать:

— Бедная Меган очень трудный ребенок. Я хотела устроить ее на какие-нибудь курсы: дизайна, шитья, а может, даже стенографии и машинописи.

В глазах Джоанны все еще горел воинственный огонек.

Когда все снова сели играть, она спросила:

— Теперь Меган, наверное, будет посещать вечеринки. Не хотите устроить дома для нее вечеринку?

— Вечеринку? — Этот вопрос, видимо, удивил и даже позабавил миссис Симмингтон. — О нет! Здесь это не принято.

— Понимаю. Значит, гостей вы приглашаете на теннисный корт?

— На нашем корте уже не играли много лет. Мы с Ричардом вообще не играем. Возможно, мальчики, когда подрастут… А Меган пусть сама найдет чем заняться. А вообще-то ее все устраивает. Знаете ли, она очень ленива. Так что у нас? Мне сдавать?

3

Мы возвращались домой по почти пустынной дороге.