Царь и схимник

– Точно так, девица-красавица, – хрюкнула старуха. – Да только я ведь желала ребеночка от самого Сатаны, а он… а он… Вот поэтому истощала я. Мое тело даже на праздничный пир теперь не годится. А ты, я вижу, свежая, аппетитная – самый цимес…[82] – старуха опять протянула когтистую лапу к волосам девушки, глаза ее при этом вспыхнули, как две крохотные зеленые лампочки. Тонкие дряблые губы еще раз беззвучно шевельнулись, и изо рта старухи пролилась тонкая струйка слюны.

Вилена сильнее прижалась к скалистой стене, но бежать отсюда было некуда. Осталось надеяться, что Господь все-таки не оставит бедную девушку на съедение старухе вампирше и пошлет какую ни на есть помощь.

Так и случилось. Решетчатая дверь лязгнула засовом, и в подземную камеру ввалилась еще какая-то женщина.

– Ну-ка, убери от нее немытые лапы! – рявкнула вошедшая. – Брысь! Знай свое место!

Худосочная старуха метнулась в другой конец грота, забилась там в уголок и затихла. Меж тем вошедшая прикрыла за собой дверцу и сделала несколько шагов к Вилене. Когда эта женщина с порога прикрикнула на старуху, девушке показался знакомым ее голос. Но такого просто не могло быть. Однако женщина приблизилась, и Вилена с ужасом узнала свою недавнюю знакомую из Дома Черткова! Правда, на ней была надета то ли римская тога, то ли просто женская комбинация, но это была та самая Ляля, нынешняя хранительница графской усадьбы.

– Лариса Степановна? – спросила Вилена, вытаращив глаза на женщину.

– Ага, – кивнула та. – Да закрой рот, дурочка, а то проглотишь меня с потрохами.

– Вы?.. Но как же это?!

– Удивляешься не только ты, – усмехнулась Ляля. – Я тоже была ошарашена, увидев тебя в зиндане[83], куда должны были запереть невесту Люцифера.

– Это она и есть, – подала голос костлявая старуха из своего угла. – Вон и шляпка со страусовым пером…

– А шляпка-то у тебя откуда? – Ляля, прищурив глаза, в упор взглянула на пленницу. – Только не говори, что в местном бутике отхватила.

– Почему в бутике? – удивилась Бусинка. – Я помогла выбраться из пещеры девушке, а сама не успела – крысы чуть с ног не сшибли.

– Ты уже успела и с крысами познакомиться! – всплеснула руками Ляля. – Не покусали?

– Нет, – успокоила ее Вилена. – Им не до того было. Целое стадо пронеслось галопом по дорожке! Они удирали от таких херувимчиков хищного вида…

– От айрисов? [84]

– …не знаю. Может быть. Я в первый раз в вашем царстве и не знаю ни правил, ни жителей, ни дел, что здесь творятся.

– Ах, да, – махнула рукой Лариса Степановна. – У меня в сознании никак не укладывается твое присутствие и предстоящая мистерия… Впрочем, если ты сама об этом вспомнила, значит, уже знаешь кое-что. Так?

– Не совсем, – призналась Вилена. – Я знаю только то, что когда-то где-то вычитала. Кое-что рассказала девушка, которая оставила мне эту шляпку с пером. Неудивительно, что она решила удрать. На таких мистериях, я думаю, не очень-то весело.

– Ой, девка! – схватилась за голову Ляля. – Ты хоть соображаешь, что наделала? Удравшая девица предназначалась самому Сатане! Он на глазах у всех должен был лишить ее девственности, а она забеременеть с первого раза. Если этого не случается, девушку обычно приносят в жертву. А ты, наверно, уже давно не девственница?

Вилена непроизвольно покраснела от такого вопроса, но справилась с собой и постаралась спокойно узнать, в чем дело:

– Но причем тут я? Если здесь происходят какие-то мистерии с вашим участием, то я не горю желанием принять в них участие.

– Тебя и спрашивать никто не станет, – отрезала Лариса Степановна. – Отпустила девственницу, приняла из ее рук венец царицы и хочешь, чтобы все прошло мимо тебя? Нет, дорогая моя, придется заменить беглянку. Ляжешь на брачный камень, как миленькая! Вот только…

От слов недавней знакомой у Бусинки перехватило дыхание, и она несколько минут не могла ни вздохнуть, ни охнуть. Потом, немного оправившись, попыталась подать голос:

– Вы что-то недоговорили, Лариса Степановна? Умоляю, спасите меня! Зачем вам отдавать меня насильнику? Я ведь вам ничего плохого не делала! Неужели ничего человеческого в вас не осталось?!

– Вот именно! – перебила стоны девушки ее знакомая. – Вот именно! Я давно уже потеряла веру в этого ублюдка Люцифера. Кстати, у него тоже несколько имен, как и у тебя.

– Но я никогда не кланялась Сатане! Я ему в рыло плюну!

– Кланялась не кланялась – какая разница? – Ляля снова обрезала крики девушки. – Раньше не кланялась – теперь поклонишься. Только тебе знать бы надо, что любой демон, дух, ведьма или колдун боится креста, а у тебя, я вижу, цепочка на шее. Если это нательный крестик, то очень хорошо, что его до сих пор не увидели…

– Я увидела! – радостно сообщила из своего угла тощая старуха. – Я увидела, и сообщу кому надо!

– Вот провокаторша, – заворчала Лариса Степановна и прошла в угол, где пряталась старуха. – Я отнимаю у тебя речь во имя Аморуля и Тайнехи[85], – голос при этом у Ларисы Степановны понизился настолько, что стал походить на пропитый мужской бас.