Царь и схимник

– Нет. Это церковное серебро, – ответил тот. – Я обещал пожертвовать его в какую-нибудь церковь. Боже сохрани, чтобы я воспользовался хоть одним золотником.

– Отдай тогда на нашу церковь, – предложил чиновник.

– Это ладно. Бери! – махнул рукой казак, снял тяжелый мешок с седла и передал маркитанту. Потом он беззаботно свистнул и уехал, даже не назвав своего имени.

Этот случай стал известен Государю Императору, потому как чиновник Литовского полка сам поведал об этом и передал все собранное им серебро в руки адъютантов Его Императорского Величества. Таких ценностей собралось достаточное количество, и Государь Александр Благословенный приказал отлить из этого серебра тяжелую решетку в сорок пудов весом, которая стоит и по нынешний день вдоль главного амвона Казанского собора в Санкт-Петербурге. На решетке выкована надпись: «Усердное приношение войска Донского».

В России с середины октября начались жестокие морозы. Реки, еще не замерзшие, поражали живой черной водой, текущей меж стылых заснеженных берегов. Практически все мосты были снесены осенним ледоходом или испорчены местными жителями.

Итальянский корпус французской армии под командованием Богарне подошел к реке Вопь и не нашел моста. Паника среди отступающего врага была уже настолько сильна, что солдаты принялись переходить реку вброд по пояс в воде, но это не останавливало их. Они пытались выбраться на противоположный крутой берег, скатывались назад в реку, разбивались, тонули…

Беглецы спешили переправиться еще потому, что в туманной дали короткого осеннего дня слышались частые выстрелы – отступающих преследовали те же казаки. Французам пришлось бросить обоз и артиллерию, чтобы спастись.

Однако итальянский корпус был еще довольно велик и ближайшее к переправе село Духовщину оккупировал полностью. Атаман Платов во главе войска Донского на следующий день выбил «итальянцев» из Духовщины и погнал их остатки к Смоленску. Там им удалось укрыться за городскими стенами, но уже серьезной опасности они не представляли.

Атаману Платову за бои под Вопью и Смоленском было пожаловано графское достоинство. Перед новым графом стояла задача: заставить безоглядно удирать самого стойкого и мужественного маршала Наполеоновской армии герцога Эльхингенского, князя Московского Мишеля Нея. Даже сам Наполеон, не щедрый на похвалы, назвал Нея храбрейшим из храбрых. Прав был историк Фабер, вспоминая о маршале: «Революция, исключившая множество людей из армии, поставила на их места других для нее надобных, на которых бы они никогда без нее не были. Адвокаты, купцы… сержанты и капралы… поставлены были в предводители французского войска… Мишель Ней – это квинтэссенция всего того, что составляет легенду о Наполеоне»[98]

. Подобные высказывания историков Александр Благословенный пытался никогда не пропускать.

В начале ноября граф Платов вошел в Смоленск, и узнал, что из города только что бежал Ней. Атаман с двенадцатью полками отправился вдогонку – по глубокому снегу, по узким дорогам, а иногда и просто по полю наперерез маршалу.

Французский полководец вел свои полки по самому берегу Днепра, выставив вправо и влево от колонны стрелковые цепи. Недалеко от села Гусиного на поляне меж двумя лесами Платов нагнал Нея, обстрелял французов из пушек и рассек колонну на две половины. В то же время часть казачьего войска с невероятными усилиями пробилась через лес и вышла в голову отступающей колонны. Завязалась нешуточная битва, но французы, напуганные натиском казаков, принялись разбегаться в разные стороны.

Тогда маршал Ней верхом на крестьянском мерине кинулся в самую гущу побоища и закричал:

– Солдаты! Неужели вы предпочтете постыдный плен славной смерти за императора и Францию?

Полководца солдаты любили, одна его фраза заставила их собраться в строй и быстрым маршем атаковать лес. Но в лесу никого не оказалось. Солдатам пришлось продираться через лес, бросая по пути ранцы. Лишь далеко за полночь добрались они до села Дубровны. Только отдыхать в этой приготовленной ловушке казаки позволили французам недолго: на рассвете атаман Платов развернул строй своих донцов за околицей и выгнал беглецов из села.

В середине ноября Наполеон принялся переправляться через реку Березину, и опять Платов пошел по пятам за французским войском. Это испугало даже самого Наполеона, и в почтовой карете, записавшись под именем Коленкура, он бросил войско и тайно укатил в Париж.

Теперь бегущую французскую армию прикрывал только Ней. Переняв опыт врага, он бросил обозы и всю артиллерию для того, чтобы спасти людей. Ней двигался так быстро, что русская армия не поспевала за ним, и в результате французов преследовал только атаман Платов со своими конными полками и пушками, поставленными на полозья.