Царь-монах. Государи и самозванцы на русском престоле

Положение спас Козьма Минин… Как только стемнело он собрал все окружавшие его отряды в кулак и повёл их в отчаянный ночной соступ с врагом. Враг не ожидал столь дружного отпора и попятился. Большинство воинов, пошедших за Мининым погибло. Козьма был ранен, но пример смельчаков воодушевил русскую пехоту и спешившуюся конницу. В той ночной рукопашной сече русские ополченцы отбросили поляков к Климентьевскому острогу и к валам земляного города.

Солдаты гетмана Ходкевича, пришедшие в себя после стремительного приступа русских, укрепились в остроге. Они перевезли туда возы с продовольствием для «кремлёвских сидельцев», запаслись порохом и снарядами, водрузили хоругвь на храме святого папы Римского Климента. Но, видимо, святой и праведный папа Климент, взиравший с небес на грешную землю и потоки крови, проливаемые христианами латинского (римского) и православного исповедания, не испросил у Господа Христа заступничества для христиан римского закона…

* * *

Узнав ночью, что творится у храма святого римского епископа, Авраамий Палицын воспалился всей душой и молвил:

– Эх, казаки, казаки! Побоялися за Христа постояти! Сам поиду к ним…

Рано утром 24 августа Трубецкой и Беззубцев пытались удержать Авраамия в стане, но тот даже не послушал их. С рассвета и часа не прошло, как Троицкий келарь пришёл к казакам со стороны Москвы-реки с посохом в руках, одетый в старый обветшавший подрясник с распущенными власами, растрёпанной брадой и горящими от вдохновения очами «яко древний пещерный мних-анахорет». Приблизившись к казакам, встретившим его на расстоянии пушечного выстрела от Климентовского острога, он вдруг громко запел малоизвестный тропарь. Голос его зычно, чудно и дивно зазвучал среди канонады и выстрелов:

– «Земнамго самна сламву остамвив, Небемсное Цамрство наслемдовал есим, кромвными камплями, ямко пречумдным каммением, нетлемнныя венцым украсимл есим и ко Христум привемл есим собомр страстотемрпец. С лимки амнгельскими в невечемрнем свемте незаходиммаго Сомлнца Христам обремл есим, свямте Андреме Стратиламте, Егомже молим с пострадамвшими с тобомю примсно, да спасемт думши намша».

Казаки слегка опешили, когда старец, поющий молитву, подошёл вплотную к ним…

– Что ж вы, детушки! Ляхов и литву испугались, а Господа не побоялися?! – зычно вопросил он.

– Давят ляхи! Многих братов наших посекли и постреляли до смерти! Кровию умылися! Отче, моли Господа Христа о нас грешных! – недружно отвечали ему казаки.

Тут вслед за Авраамием к казачьим укреплениям и возам прискакали Беззубцев и Юрлов.

– Что, братья-казаки, Москву-матушку – Дом Пресвятой Богородицы защитить от супостата дело-то тяжкое! Потруднее будет, чем отобрать у беззаконного царя Шуйского!? – дерзко и гневно вопросил Беззубцев, то ли зло улыбаясь, то ли, скаля зубы.

– Коли ты, воевода, сам нас поведёшь, не побоимся, отобьём острог у литвы и ляхов! – кричали ему в ответ одни.

– Жизни-то свои покладём! А кто жив останется, тому с голоду помирать!? – отвечали ему другие.

– Детушки! Не пожалею казны Святой Троицы! Всех вас жалованьем наделю, одену всех и корма пришлю! А кто в сече сей смерть приимет, их жена

м и чадам жалование выплачу! Христом-Богом молю вы! Не дайте в руце латинянам Дом Пресвятой Богородицы! – возопил Авраамий, целуя Крест!

Жизни свои положим, отче! Не отдадим Москву латинянам! Веди Воевода! – многогласно отвечали старцу и Беззубцеву казаки.

– Звоните в колоколы и била, созывайте люд воинский! Все, кого Господь сподобит меч держати, дерзайте на ворога! Благословляю вы! – отвечал старец, осеняя казаков Крестом.

Через четверть часа в храмах близ Москвы-реки ударили в колокола. Весь воинский люд ополчения и казаки, отступившие, потерявшиеся во время сражения, устремились к Замоскворечью.

– Ратуй, православный люд! – загремел призыв вдоль речных берегов.

Воспользовавшись передышкой, и подготовкой казаков к приступу Пожарский и Минин собирали и перестраивали войска, готовясь нанести новый удар гетманскому войску. Не прошло и часа, как Беззубцев с обнажённой саблей в деснице, верхом в седле, повёл казаков на приступ Климетовского острога. Рядом с ним неотлучно верхом был Юрлов, крутя правой дланью, сверкающий на солнце клинок и держа в левой пищаль-ручницу. Казаки дружно ринулись за ними. Вслед за казаками к острогу двинулся и Авраамий, певший молитвы и тропарь. С острога раздались ружейные и орудийные залпы. Град пуль и дроба окатил казаков. Кто был убит, а кто ранен. Казаки не отступили, не побежали вспять. Даже раненые шли на приступ. Озверев от крови и ран, они ворвались в укрепления острога и завязали смертельную, страшную сечу с врагом…