Царская немилость

Крещение. Чем не повод съездить к соседу? Тихон запряг четверик в дормез, взяли Прохора с дрекольем и с бубенцами в гости поехали. Прохор на палках, в смысле на оглоблях дрался, как Джеки Чан. Ужимки ужимал, рожи корчил, в самых безвыходных ситуациях уворачивался, и огрел даже раз Петра Христиановича по хребтине. Хорошо в полушубках упражнялись. Посмотреть вся дворня собралась, и часть християн пожаловала, бросив воду добывать у журавля. Два эдаких богатыря оглоблями машутся аки шпажонками хранцузы. Смотреть лепо. Русский дух, тут Русью пахнет. Немец? Сиятельство-то, не – наш, это токмо фамилия глупая, а так наш. Муромец.

Нежино было в два раза больше Студенцов. И дом секунд-майора был в два раза больше, чем у графа Витгенштейна. Двухэтажный был и оштукатуренный. Мильёнщик целый. Подъехали к крыльцу с балясинами, дворня выскочила со всех углов, обступила карету невиданную и давай обсуждать, а доедет ли то полозье до Москвы.

Минут через пять показался и секунд-майор. Старенький. Ещё с Румянцевым и Григорием Орловым, должно быть, воевал. Вышел на крыльцо в волчьей шубе и стоит. Не, правильно, наверное, стоит. Он же хозяин. Пётр Христианович в очередной раз запнулся о порожек на двери дормеза и вприпляску вывалился на улицу.

– Разрешите представиться. Граф Людвиг Адольф Петер цу Зайн-Витгенштейн-Берлебург-Людвигсбург. По соседски решил заглянуть. Можно просто – Пётр Христианович.

Елизаветинский майор шагнул со ступенек вниз.

– Курдюмов Николай Николаевич. Секунд-майор в отставке. А вы в штатском, ваше превосходительство, почему?

Ну что сказать? Ну что сказать? Устроены так люди. Желают знать, желают знать…

Знает ведь, собака бешена. Специально вопросик задал, чтобы возвыситься. Он, вон, секунд-майор в отставке с полной пенсией, а ты, мол, кто такой ныне. Да. Сразу знакомство с соседом не заладилось.

– Скромность украшает индивидуума.

Глава 9

Событие двадцать пятое

А вы думаете, ведьма, так обязательно на метле? И с таким носом? Нет. Настоящие ведьмы красивые.

Антон Семёнович Макаренко, из книги «Педагогическая поэма»

– А почём у вас кубометр древесины?

Бамс. Бабамс! А как этот вопрос задать? В каких единицах сейчас сосны меряются?

Ходили по оранжерее майорской. Зима, снегом умышленно всё по пояс закидано. Что можно сказать? Денег вбухано тьма. Стекло сейчас дорогущее, а всё для чего, чтобы на пару недель раньше клубничкой кислой полакомиться.

– Продаёте клубнику, Николай Николаевич?

– Кхм, это Карла Генриховича спросить надо. Он хозяйством заведует, а мы с душечкой заходим, поклюём ягодок, вот и радость. – Когда о семье говорит, то вполне даже вменяемый господин Курдюмов. Или о собаках своих.

– Николай Николаевич, я слышал, что и лесом торгуете?

– Есть такое дело. Это тоже к Карлу Генриховичу. Домик увеличивать собрались, ваше сиятельство? Теперь надолго тут обоснуетесь. Надоть, а то маловат-с у вас домик-с. – Вот аспид, всё время поддеть норовит.

– Ну да, домик-с. – Не говорить же про школу для детей християнских и коровник для колхоза.

– Скажу я управляющему, полезное дело. – Интересно его сосед воспринимает. Не как графа и бывшего генерала, а как сынка беспутного, от рук отбившегося и вот вернувшегося в родные пенаты и просящего помощи у «доброго» папеньки.

Пётр Христианович – тот бывший, вспылил бы и на дуэль вызвал соседа. Или по роже бакенбардной дал. Брехт же старался ему во всём подыгрывать. Не в смысле собака лает, а караван идёт, а в смысле «на хвастуна не нужен нож, ему немного подпоёшь и делай с ним, что хошь».

– Вот спасибо, он бы приехал и совет мне ещё дал по строительству флигеля, ещё конюшню хочу увеличить. – Всё правда. Жить вместе с двумя голосящими всё время детьми было тяжеловато. Как-то отвык.

– О чём речь, ваше сиятельство, сегодня же поговорю с ним… С Карлом Генриховичем.

– А скажите, Николай Николаевич, говорят, что у вас травница есть хорошая, можно её ко мне отвезти, ребёночка новорождённого посмотреть, а то он кричит всё время, – дал очередную лёгкую подачу граф.

– Матрёна. Ведьма. Запорол бы. Ведьма она, ваше сиятельство, а не травница. Врут всё люди. Только вредить может, а лечить нет. Сдохла бы быстрее. – Прямо в крик. Чего ему «ведьма» сделала?

– Николай Николаевич, а продайте мне её. У меня, вон, холера…

– Матрёну? Продать? Да в уме ли вы, любезный, Пётр Христианович. Доплачу ещё. Так забирайте. Переехать помогу. Лишь бы не видеть рожу её бородавчатую. Холера. Она и наслала. Ведьма, говорю же. Уже сколько раз попику нашему жаловался. А тот всё кряхтит. Боится сор из избы выносить. Забирайте. Сегодня прямо и забирайте. Купчую после составим. Копеечка с вас, а то вернётся ещё.

– Премного благодарен. Николай Николаевич, а крестьян продаёте вообще?