Царство и священство

Главенство епископата в местных христианских общинах в предгосударственный период Кафолической Церкви, когда она переходила из состояния организационно еще не оформленных в единое видимое тело христианских общин во вселенскую и цельную организацию, в массе своей не подлежит сомнению. Духовные прерогативы архиереев также не подлежат сомнению. Но из этого никак нельзя сделать вывод о высшей церковно-правительственной власти вселенского епископата

, понятия о котором, к слову, были в то время весьма расплывчатыми. Это все равно как, констатируя тот факт, что в отдельные исторические периоды всякое государство управлялось монархами, пытаться механически объединить их всех в один реальный институт, придав ему органические черты и игнорируя то немаловажное обстоятельство, что монархическая форма правления чрезвычайно разнообразна и объем полномочий разных правителей порой несхож до чрезвычайности.

Более того, и сегодня верховная власть архиереев, хотя и в несколько закамуфлированном виде, совершенно официально закреплена во многих церковных документах. Например, в Уставе Русской Православной Церкви Архиерейский собор относится к одному из ее высших органов наравне с Поместным собором и патриархом. С учетом же дискретности и аморфности уставных положений он полновластно принял к своему ведению практически все вопросы церковного управления. Впрочем, с таким же успехом и по тем же причинам можно сказать, и патриарх Русской церкви способен при известных обстоятельствах принять на себя фактическое

главенство в этой сфере.

Сосредоточение в руках епископата большей части властных полномочий (хотя бы и номинально) характерно и для многих других Поместных церквей. Например, высшим законодательным, судебным и исполнительным органом церковной власти в Константинопольской православной церкви является Синод, возглавляемый патриархом, титул которого звучит так: «Его Божественное Всесвятейшество Архиепископ Константинопольский, Нового Рима и Вселенский патриарх»[503]. В Сербской православной церкви высшим законодательным органом является Архиерейский собор, а административная власть сосредоточена в руках Архиерейского синода во главе с патриархом. Зато финансовые вопросы сосредоточены в руках патриаршего совета, назначаемого Архиерейским собором. В Болгарской православной церкви Синод также является высшим органом управления. Аналогично обстоят дела в Иерусалимской церкви, однако чрезвычайно серьезное влияние на дела оказывает действующее при патриархе Святогробское братство, в которое входит 105 членов (10 митрополитов, 9 архиепископов, 52 архимандрита и др.), которое он же и возглавляет[504]

.

Фактическим главой Коптской церкви также является патриарх, правовое положение которого аналогично статусу Римского епископа, а титул звучит следующим образом: «Папа Александрийский и Патриарх Африки на Священном Престоле святого апостола Марка». Александрийская церковь возглавляется своим патриархом-папой, под председательством которого действует постоянный Синод[505]. А в Антиохийской церкви патриарх возглавляет церковно-правительственную власть при законодательных прерогативах возглавляемого им Синода. Он же контролирует финансовые вопросы[506]

.

Хотя, будем объективными, сроки и масштабы этих практик все же чрезвычайно несхожи между собой. Безусловно, наиболее традиционной и стабильной является практика главенства императора в церковном управлении. Начавшись с 313 г., она, пусть и с некоторыми перерывами и с оказиями, вызванными вполне человеческими причинами (личности конкретных царей и патриархов, внешние обстоятельства и т. п.), существовала вплоть до начала XX столетия, т. е. более 1700 лет. И связана с наиболее яркими страницами церковной истории и расцветом христианской цивилизации. Что бы ни говорили об ошибках отдельных монархов, о ересях, захлестывавших корабль Церкви, она справилась с ними, неся свет Евангелия по всему миру. И если исходить из Евангельского стиха: «По плодам их узнаете их. Так всякое дерево доброе приносит и плоды добрые» (Мф. 7: 15, 16), то имперский период Кафолической Церкви следует объективно признать самым успешным.

Конечно, это обусловлено не только тем, что именно монархическая форма правления государства, доминировавшая в христианской цивилизации в течение многих веков, является наиболее оптимальной для организации церковной жизни, т. к. копирует Небесное иерархическое устройство. А еще и тем, что, находясь над священноначалием и мирянами, соединив в своих мощных руках и церковное, и государственное управление, император сохранял Церкви возможность оставаться именно Церковью, не позволяя дробить ее тело на отдельные группы священства и мирян, епископата и патриаршества.