Царство и священство

«Вне времени» – то, что закон может солидаризоваться с учением Христа лишь при условии праведной власти. Учение Христа самодостаточно, абсолютно и не нуждается ни в каком внешнем оформлении. Другое дело, что мы не всегда в состоянии познавать его и следовать ему. «А до пришествия веры, – продолжает Апостол, – мы заключены были под стражу закона, до того времени, как надлежало открыться вере. Итак, закон был для нас детоводителем ко Христу, дабы нам оправдаться верой; по пришествии же веры, мы уже не под руководством детоводителя» (Гал. 3: 23–25). Следовательно, до Христа руководителем по жизни для человечка был закон. И если человек опять падет в состояние духовного «детства», т. е. отойдет от Христа, то, очевидно, значение закона вновь возрастает. И эта периодичность может возникнуть в любой момент времени в отношении каждого отдельного государства или даже просто лица.

Итак, благодать вовсе не отрицает закона, а Царство Небесное – Римской империи. А потому они примиряются, причем право не только ограждает христиан от грешников и греха, но и носит в себе семена Божественной справедливости. Право не только внешним образом судит человека и общество, но и воспитывает

его, оно является защитником личного и общественного благочестия. Право и нравственность сливаются в неслиянном и нераздельном органическом единстве, не утрачивая при том своей самости и сущности.

Закон нисколько не противоречит вере. Тот факт, что все без исключения оросы Вселенских Соборов и постановления других Соборов о вере издавались в форме императорских законов, лишь подчеркивает важность этой формы защиты Православия. Разве новое вино вливают в старые меха?

Стало быть, право является органичным сегментом Божественного мироустройства, тем сокровищем, которым Господь наделил человечество. И нарушение закона следует квалифицировать как преступление против Бога

. Безусловно, если содержание закона не противоречит вере, а власть праведна. В противном случае власть и закон вступают в противоречие с Божественным мироустроением, и подчинение им переходит в нюансы. Памятуя завет апостолов, власти подчиняются, даже если она языческая и богоборческая. Но закон исполняется лишь в той части, в которой он не идет против Христа.

Однако вернемся к нормальной ситуации, когда власть праведна, а закон не противоречит христианской морали. В этом случае все встает на свои места. Если Христос дает кому-то богатство или иные дары, то, значит, этот человек и должен исполнить свое предназначение установленным законом способом. Если заключен брак между мужчиной и женщиной, то он непреложен. Воровство – смертный грех, прелюбодеяние – тоже. Право устанавливает то, что можно и нужно делать, и предупреждает о запрещенных предметах. Неправедный суд также нарушает Божественный Промысел о человеке.

Почему? Потому что в Римской империи, единственном во Вселенной государстве, легитимном с точки зрения православного сознания, должна торжествовать Божественная Справедливость. Ведь Византия являла собой образ Царствия Небесного. Нечего и говорить, что право также всемирно

, как и Римская (Византийская) империя, и как Кафолическая Церковь.

Открыв его высшее предназначение, Византия сделала для римского права самое главное; она сформулировала его идею. И, спросим по совести, разве кто-нибудь еще, кроме византийцев разглядел в праве столько внутренней красоты? Неужели мы можем назвать иное, более глубокое понимание законности?

В свою очередь, закрепление в государственном законе христианской этики кардинально изменило отношение к личности. Для византийского сознания человек свободен как сын Бога, как существо, искупленное Христом, принявшим крестную смерть за каждого из нас. Поэтому задачи закона несколько корректируются: теперь личность должна быть наделена правами, ведь ее свобода дарована не государством, а Богом. Однако свобода по-прежнему без права не мыслится. Как следствие, роль права в новом политическом построении никак не умаляется, но еще более возрастает.

Разумеется, все люди не могут полностью уравняться – в конце концов, почти до самого конца своего существования Византия сохранила институт рабства. Но и в рабе теперь видели личность, обладающую своими правами и способами правовой защиты. Это уже не «вещь» по римскому праву, как считали древние, и множество императорских актов посвящено вопросам регулирования положения рабов.

Пожалуй, эти размышления следует прокомментировать живым словом, произнесенным много веков тому назад.

Уже в IV веке философ Фемистий говорил, что право послано Богом на землю, дабы воспитать людей в благочестии[774].

Ему вторил император св. Юстиниан Великий: «Императорское величество должно быть украшено не только трофеями, но должно быть вооружено законами для того, чтобы государство могло быть управляемо и в военное время и в мирное надлежащим образом»[775].