Царство и священство

Римляне боготворили свое государство; они создали из маленькой республики громадную, вселенскую Империю, а Империя в свою очередь сделала их властителями Ойкумены. С тем же глубоким чувством они относились к закону. Только человек, наделенный правами по римскому закону, являлся настоящим гражданином Рима. Право делает из человека гражданина, а выше статуса римского гражданина не может быть ничего. Поэтому неудивительно, что право для римлян стало более чем просто источником умственного наслаждения и удовольствия, «оно было для них предметом нравственного возношения»[766].

Никто и никогда более не создавал таких удивительных творений, как Римская империя и римское право. Римская администрация всегда находилась на высоте положения и была неизменно эффективна. Римское же право поражало и не устает поражать глубиной и проработанностью своих институтов. Поистине это была всемирная Империя и вселенское, универсальное, для всех времен и народов право. С тем только «но», что вне Римского государства личность исчезала – неважно, по какой причине: был ли человек варваром или гражданином, скрывавшимся от римского правосудия. «Нет государства, нет гражданина, а если нет гражданина, то нет и личности» – вот лозунг всех античных воззрений на государство и человека; и римляне в этом отношении не стали исключением.

При всем внешнем блеске Римское государство и римское право, как мы могли убедиться, – суть холодная, налагаемая на всех и вся, включая, конечно, собственных граждан, форма всевластия. Ведь, с публично-правовой точки зрения, это римский народ одно лицо, он законодатель и абсолютный собственник власти, а рядовой римлянин является лишь носителем этих прав.

Разумеется, за этим величием не стояло ничего, кроме желания повелевать и сохранять завоеванное. Рим признавал только силу и личную энергию, более ничего. Вследствие Богом данной природы римское сознание – железное, последовательное в своей неумолимой поступи, рационально-безжалостное, удивительно организованное и стойкое при неудачах, жило только одним – «Translation imperia»

(«трансляцией власти»).

Здесь нет никаких нравственных сегментов, древние римляне вообще четко разделяли государство и религию, право и мораль. Более того, как считали сами римляне, вначале возникло Римское государство, Respublica, а затем уже религия. Римляне изначально полагали различие между двумя противоположностями – fas или религиозными нормами, и

jus – человеческим установлением, или законом в собственном смысле слова.

В отличие от тонкого и философствующего Востока, видевшего во всем проявление божества, хладнокровный рациональный римский ум признавал само богослужение за правовую обязанность. Без религии жить невозможно, с этим никто не спорит, она создает культ Римского государства как его необходимая и неотъемлемая часть. Но религия без государства бессмысленна сама по себе. Никакой конкретный культ не является абсолютным, и все, что идет на пользу Римскому государству, может быть признано сакральным. Поэтому римляне с такой легкостью пускали в свой Пантеон чужих богов, если те соответствовали их представлениям о «правильной» религии. Нетрудно догадаться, что при таком выборе приоритетов вывод может быть только одним: государство поставлено под покровительство религии, но оно – человеческое установление

[767].

Напротив, на Востоке философия права всегда была и оставалась вечной темой для размышлений. Достаточно напомнить, что для древних евреев законы суть дар Бога, начертанные великим пророком и правителем Моисеем и включенные в состав священных книг. Для египтян власть и закон – суть высший вид благочестия. А фараон – совокупность наилучших качеств: великодушия, честности, кротости, правдивости, воздержанности, доброты. Для китайцев власть и законы божественны – их богдыхан до тех пор священен, пока следует справедливости, аккумулированной в законах[768].

Близко к восточной философии располагается греческая политическая мысль, родившая гения идеализма Платона. На примере его политического идеала легко комментировать различие между римским рациональным умом и восточно-греческой философией права и государства. Платоновское государство целиком и полностью зиждется на идее справедливости и общего блага. Но это замкнутый анклав, удаленный от моря и соседей, насчитывающий всего 5040 граждан[769].

Вся цель идеального государства – жить по справедливости, а гражданина – выполнять свои обязанности перед государством. Обязанности важнее, чем права, носящие характер естественного следствия, но не самодостаточной категории. Не удивительно, что для римлян платоновская «Швейцария» столь же нелепа и бессмысленна, как и грекам была непонятна идея римского права.