Царство и священство

Замечательно, что именно Ветхий Завет впервые акцентировал внимание на ценности человеческой жизни, вследствие чего преступник в глазах евреев не переставал оставаться их братом. Закон ввел наказание публичное, конкретное и за определенный проступок, имеющий целью не искалечение человека, а защиту его достоинства, и предусматривающий исключительно пропорциональный понесенному потерпевшим ущербу. Телесных наказаний практически не существовало, и единственным из них являлось бичевание, причем в весьма щадящих формах. Кроме того, Закон Моисея установил равенство всех евреев перед ним и не предусматривал никаких форм тюремного заключения.

На фоне восточных деспотий, где повсеместно развивалась практика увечья преступников, устрашения и смертной казни как универсального наказания, Израиль выглядел гуманитарным оазисом. Достаточно сказать, что принцип талиона («око за око, зуб за зуб»), т. е. тождественности тяжести наказания вреду, причиненному преступлением, ставший одним из основополагающих для еврейского права, выглядел новаторским по сравнению с практиками других государств. Ведь там превалировал принцип нанесения большего вреда преступнику, чем он причинил сам потерпевшему[908]

.

Но церковное право пошло еще дальше: каноническое наказание поставило на первое место благодетельное воздействие на душу преступника. «Не человек для Церкви, а Церковь для человека» – вот его основополагающая идея[909]. Сама сущность церковного наказания заключается в том, что преступник церковных канонов лишается всех или некоторых прав и благ, находящихся в распоряжении Церкви, на время исключается из нее, перестает быть ее членом, не допускается к таинствам[910].

Нельзя не признать в свете сказанного, что отношения римского и церковного права к наказанию существенно разнятся между собой. Но это еще не означает, что между ними зияет бездонная, непроходимая пропасть, как иногда утверждают («церковные наказания не служат возмездием за нарушение церковных правил, а составляют необходимое последствие этого нарушения»)[911]. Ведь в полном соответствии с римскими правовыми традициями в каноническом праве также различались наказания

врачующие (poenae medicinales) и воздающие (poenae vindicativae

), виндикативные, карательные[912].

Цель врачующих наказаний – исправление виновного лица. А цель виндикации, как и в римском праве, заключается в защите и охранении авторитета церковного закона и отмщении за нарушение канонического порядка. Древняя Церковь, как и современная ей политическая власть, полагала, что виновный должен сполна претерпеть зло, определенное за нарушение церковного правила, независимо от того, исправился он или нет[913].

Двойственная на первый взгляд позиция канонического права на самом деле представляется вполне естественной. Церковь земная, воинствующая, не есть Царство Небесное, которое еще приидет. Человек в период своего земного существования несет на себе все последствия первородного греха и недостатки собственной материальной природы. А потому и Церковь, состоящая из грешных людей, и ее каноническое право неизбежно находятся в определенной зависимости от специфики земного бытия. А она проявляется помимо прочего в карательных функциях церковноправовой нормы, казалось бы, совершенно несвойственных Церкви. Несвойственных только на первый взгляд: нелепо предполагать, будто Церковь, пребывающая в обществе, апеллирует исключительно к личным чувствам и совести нарушителя христианских устоев, пренебрегая карательной составляющей наказания.

Безусловно, Церковь борется за каждого человека и жаждет его возвращения в свое лоно. И это следствие ее сакральной природы. Но она же, как Церковь земная, волей-неволей вынуждена сохранять верность национальным традициям, подвергаясь влиянию времени и места, и т. п. Это – неизбежное следствие ее существования в мiру, поскольку Церковь составляют именно те люди, которые эти национальные, политические и правовые традиции создали веками. Церковь предлагает всем идеал Христовой любви, но в практической своей деятельности общается с грешниками, приноравливаясь к их быту; праведникам Спаситель не нужен (Мф. 9: 13).