Царство красоты

— Женщина — главное в жизни любого мужчины. Не дети, не семья, и уж тем более не работа. Именно женщина определяет то, кто мы есть, кем станем, как проживём свою жизнь, какими будут наши дети, дни, ночи, годы. Я свой выбор сделал с самого начала правильно, правда, обстоятельства были не на моей стороне, и, тем не менее, не всем так везёт! Но я точно знал, что никаких других уже никогда не будет, поэтому решение было хорошо взвешенным и осознанным. После Лериных родов решу этот вопрос надёжно кардинальным методом, иначе она будет до самой смерти беременеть… — смеётся.

— Помнишь, ты как-то признался, что искал Валерию… в юности.

— Да, было такое.

— Я бы хотел знать, что было дальше…

— Нашёл, максимально приблизился, построил для неё дом, предложил свою руку, но она не захотела меня.

— Почему?

— Потому что не поверила. Но это — наш с ней персональный случай: так её воспитала семья, и так сам по себе вырос я, искривлённый соблазнами. Наши миры не то что не совпадали, а были противоположны друг другу. Я старался соответствовать ей, но, как оказалось, недостаточно. Мудрости не хватило, знаний о нормальной семейной жизни. Я представлял себе её только в теории, потому что с пяти лет рос в чужой неполной семье, где все окружающие меня близкие болели своими внутренними болезнями. И… это каким-то образом вошло и в меня — стремление жалеть себя, болеть этой жалостью к самому себе. Если смотреть объективно, то именно так я и прожил часть своей жизни. И только в те моменты, когда хватало смелости признаться самому себе, что все неудачи — по большей части мною же и заслужены, только тогда я начинал шевелиться, что-то предпринимать, чтобы изменить ситуацию и приблизить её к той, какая нужна мне, а не моей страдальческой сущности.

— Например?

— Не все эти поступки достойные, но то, что начал искать девушку, которую всегда хотел, было самым верным решением — я дал шанс нам обоим иметь нечто большее, чем серое фальшивое счастье.

— Серое?

— Да, Эштон, серое. Таким счастьем живут пары, между которыми нет магии. Либо её не было с самого начала, либо она исчезла со временем.

— Если верить в твою теорию, что пара — это двое предназначенных друг другу людей, то магия между ними не должна исчезать.

Он смеётся.

— Это же всё женские сказки, Эштон! Ты веришь в истинные пары? Я — нет. Я верю в подходящих духовно и физически друг другу людей, а всё остальное, включая долгую любовь — это работа. Самая настоящая упорная работа двоих, которые всю свою жизнь продолжают двигаться навстречу друг другу, а не в противоположные стороны, и даже не в одном направлении. В каждом твоём поступке, в каждом твоём жесте должно быть желание и стремление сохранить магию.

— Я так и не понял до конца, что ты вкладываешь в свою магию?

— Изначально, это сексуальное влечение. Когда два человека встречаются впервые, их притягивает друг к другу алгоритм, написанный природой или Создателем, это уж кто во что верит. В первую очередь, это образ — у каждого он свой: для меня моя женщина самая красивая, для тебя она может быть непривлекательной или даже отталкивающей. Увидел глазами, понял что нравится, дальше возникает желание приблизиться. Зачем? Чтобы идентифицировать запах — это уже доказано и наукой: в нас заложен механизм определения партнёра, способного дать здоровое потомство. Мы — всего лишь части живой системы планеты и функционируем по общим её правилам. Подходящие гены ищут друг друга, и для эффективного поиска у них есть свои методы и инструменты. Симпатия и влечение делают своё дело — двое ложатся в постель, и вот там, если пара совместима, включается магия: будет страсть, будет любовь. Но страсть недолговечна, она подобна вспышке, и когда выгорает, остаётся любовь. И если её беречь, она сможет длиться вечно: даже когда двое проживших счастливый брак умирают, любовь остаётся в их детях, в их семьях и умении любить, потому что этому учатся у родителей. Поэтому любовь нужно беречь.

— Как?

— Всеми силами избегать ошибок. Стремиться сделать жизнь близкого настолько счастливой, насколько это возможно. Однажды возникшую магию можно только растратить, вернуть — никогда. Ни один твой даже самый геройский поступок уже не вернёт ни одного атома в вашу уникальную сферу. И вы пронесёте в своих руках ровно столько света, сколько сможете сохранить. А этим светом вы и освещаете свой путь. Чем больше его будет — тем дальше уйдёте, тем интереснее и счастливее будет ваша жизнь. Те пары, у которых его не остаётся, бредут в темноте и теряют друг друга. Иногда находят магию в другом месте, у них снова появляется свет, но запомни, он никогда не бывает таким ярким, как в тот, самый первый раз. У меня было его столько, что едва не ослеп, и потом месяцы в себя прийти не мог. Только девушки моей не было — пришла ниоткуда и ушла в никуда. Спустя семь долгих лет, выкупавшись в тошнотворном безразличии ко всем прочим, начал искать её и ровно через год, когда уже почти отчаялся, нашёл.

— Как ты бережёшь свой свет?

— Мелочами. Всего лишь мелочами.

— Какими?