Царство красоты

— Нужно верно расставлять приоритеты, Эштон. Главное в браке — доверие, и оно невозможно, если нет верности. Измена — самая болезненная рана, какую могут нанести друг другу двое, и её боль может в одночасье погасить весь свет. Не знаю, как у других, но мне мой свет значительно дороже какой-нибудь моей сексуальной потребности, да он бесценен для меня вообще! И потом, нужно говорить, и я говорю. Она молчит об этих вещах, потому что её так воспитали, что то, что происходит в спальнях — постыдно, и этого мне не вытравить из неё никогда. Поэтому я стараюсь угадывать, экспериментировать, следить за её реакцией. Большинство женщин любят нежность, но мужская доминанта имеет даже больший вес — нужно искать верный баланс, иногда смещать его, чтобы добавить что-то новое, но всегда стараться чувствовать, всегда следить за тем, чтобы обоим было хорошо!

— Значит, ты на сухом пайке?

— Нет, не на сухом, но и не избалован, — улыбается.

— И ты смирился?

— Мой случай — это мой случай: я перебрал разнообразия в юности, поэтому её предел для меня эталон. Ещё раз повторяю: каждая пара — это гармония, баланс. Я получаю всё, что мне нужно и даже больше, и для этого нам не нужно делать то, что она не приемлет. У нас есть главное — наша магия, и, несмотря на всё, что между нами произошло, каким-то чудом она уцелела. И её осталось достаточно, чтобы мы оба получали максимум того, что нужно каждому из нас. Я не смирился, я принял, потому что мне и так более чем хорошо. Женщина сносит голову не позами, а своими эмоциями! — улыбается. — Один возбуждённый взгляд «той самой» даёт больше, чем минет или анальный секс с другой, например.

— Это другой уровень… — делаю задумчивое заключение.

— Кстати, у меня тоже есть свои заскоки, и не знаю, считать ли это закономерностью, но все они совпадают с её представлениями об интиме.

— Например?

Отец смущённо улыбается:

— Давай оставим это в моём личном! — предлагает.

— Если ты так хочешь… — на самом деле мне очень интересно знать, где именно его границы, и что именно правда из того, что о нём говорят.

Со вздохом:

— Я не приемлю анальный секс — считаю его противоестественным. Но если бы это было нужно моей жене, я бы попробовал.

У меня чуть глаза на лоб не полезли: действительно, не стоит верить слухам. Он, тот, о котором ходят легенды, даже не пробовал?!

— То есть ты ни разу…

— Никогда, — и снова глоток — этот разговор даётся ему нелегко.

— Есть кое-что похуже: я люблю целовать только свою жену, а до неё в сексе всегда избегал поцелуев.

— Почему?

— А почему ты не любишь томатный сок?

Мне нечего ответить ему, но я хочу знать о нём больше, и пока он говорит, спрошу всё, что позволит:

— В томатном соке всегда есть мякоть — мне она противна. Почему тебе не нравятся поцелуи женщин?

— Мне они нравятся, но я не могу целовать их губы и… интимные части. У меня патологическая брезгливость.

Спустя время добавляет:

— Которая не распространяется только на одну единственную в мире женщину — мою жену. И это ещё один довод для моего осознания её уникальности для меня, а потому желания любой ценой сохранить её, уберечь от всего плохого, защитить от собственных ошибок.

— Поэтому измены для тебя недопустимы…

— Поэтому. Но я пытался тебе объяснить, что… не знаю, то ли дело в опыте, то ли в возрасте, то ли в какой-то приобретённой жизненной мудрости — лично мне это и не нужно.

— Я понял. У вас всё слишком хорошо, чтобы хотеть иного.

— Правильно.

— И подобное возможно только с правильным человеком.

— Снова верно.

— А если чрезмерного опыта нет, но есть интерес к новому?

— Если ты с правильным человеком, просто дави это. Безжалостно дави и делай всё, что в твоих силах, чтобы она получила в спальне новогодний фейерверк. Не такой, какие бывают в США, — смеётся, — а как в Европе! Чтобы минимум час, но ещё лучше — два. Или три. Или пять. Это уж как тебе твоя физиология позволит! И поверь, гармония понравится тебе больше, чем разнообразие!

— Гармония?

— Именно. Другая сторона магии — гармония приходит вместе с любовью на смену страсти.

— Ты когда в Сиэтл возвращаться планируешь? — спрашивает.

— Завтра полечу.

— Все остальные собираются остаться здесь до рождения малыша, оставайся и ты тоже.

— Не могу, на этой неделе запланированы две важные встречи, обе по поводу тендеров.

— Я позвоню мэру, договорюсь. Эштон, рождение ребёнка — самое главное событие в семье, важно, чтобы и ты был с нами. Уверен, тебе понравится! — улыбается.

Мой отец ещё никогда не был так мягок со мной.

— Ты знал, что она в положении? Когда приезжал ко мне?

— Нет, не знал. Это выяснилось позже.

— Ты вообще был болен или нет?

Он улыбается ещё шире.

— Были некоторые проблемы с кровью, но… не так трагично.

— Понял, — отвечаю.

Куда уж понятнее. У его лжи была одна единственная конкретная цель — выдрать меня из трясины наркотического самоуничтожения. Только Валерия нечаянно пострадала: не учёл он того, что я к женщинам с миссией его спасения подамся.

Но уж вышло, как вышло. Все целы, живы, и, Слава Богу!

Глава 17. Тот самый…