Царство красоты

Софи резко останавливается, опирается спиной о стену средневекового здания, смотрит в глаза с такой экспрессией, что мне делается больно:

— А ты на моём месте решился бы?

И я отвечаю ей, не задумываясь:

— Смотря с кем. С тобой — да.

Её лицо не выражает ничего. Ни единой мысли. Она действительно меня не понимает или не хочет?

— В каком смысле? — спрашивает.

— Я хочу сказать, что желание иметь детей во многом определяется партнёром. Если он желанен, то и ребёнок от него тоже.

Я сказал ей правду. Я честно признался в том, о чём уже давно размышляю сам — я хочу, чтобы матерью моих детей была она, Софья.

— Хочешь сказать, я просто не с тем человеком живу?

Софи улыбается, и я понимаю, она увидела в моих словах совсем иной смысл.

— И это тоже, — говорю.

Я уже настолько прямолинеен, прямее некуда! Что ж она не понимает ни черта?

— Ну, знаешь ли, тебе никогда и ни в чём не угодишь! — заявляет, смеясь. — То страдал от моего чрезмерного внимания, а теперь намекаешь, что я не того парня себе выбрала!

— А ты сама как чувствуешь? Он — тот самый?

— Ох! — вздыхает. — На мои чувства вообще лучше не опираться! Голова у меня в любовных вопросах плоховато работает! Глупая она у меня! — хохочет.

— Почему же? — я заражаюсь её смехом, и не замечаю, как мы выходим на многолюдную улицу.

— Ну, вспомни, что я творила в юности! Сколько тебе досталось из-за меня!

— Я помню, — подмигиваю ей. — И всё же ты не ответила: ОН — тот самый?

— Я ответила. Только однажды в жизни у меня была абсолютная уверенность в том, что ОН — тот самый, но жизнь возразила мне так, что…

— Софи! — обрываю её. — Я сотни и тысячи раз попрошу у тебя прощения, но это совсем другой вопрос, а ты сейчас честно себе скажи: Он — это твой человек?

И её ответ убивает меня, погружает в чан с кипящей смолой:

— Да, Эштон! Я нашла своего человека, Антон — тот самый. Он — тот, кто мне нужен, с кем я чувствую себя уверенной, защищённой, любимой. Разногласия есть, но они ничтожны в сравнении с тем, ЧТО он мне даёт. Поэтому да, ты спрашивал, и я отвечаю: Антон — мой мужчина.

Остаток нашей прогулки прошёл для меня как в тумане. Всё, что было до этого цветным, стало вдруг чёрно-белым.

Глава 18. Новый человек

Утром следующего дня отец позвонил Софи и сообщил ей, что брат родился совершенно здоровым, операция прошла по плану, без единого осложнения, Лера в полном порядке и… бесконечно счастлива.

Конечно, мы тут же всей толпой ломанулись в больницу. Я пытался возразить, что матери и ребёнку в эти первые дни важен покой и стерильность, но Лурдес, вручая пучок наполненных гелем воздушных шаров, своим властным тоном осадила меня:

— Самое главное, что ему сейчас нужно — это встретиться со своей семьёй! А покой и стерильность — дело десятое!

Лурдес — самый безапелляционный член нашего семейства. Удивляюсь, почему отец никогда не рассматривал её кандидатуру на пост главы своей корпорации. Её энергии и активности завидую даже я. Никто из нас во всей этой суматохе не подумал об атрибутах. Никто, кроме Лурдес. За прошедшую неделю моя родная сестра умудрилась накупить дюжину голубых наборов с одеждой, пледами, игрушками, приспособлениями по уходу и кормлению для малыша. Всё это добро она велела Софи и Аннабель упаковать в голубую с серебряными звёздами бумагу, а нам с Алексеем приказала наполнить полсотни шаров гелием из баллона. Где только достала его?!

Мы, то есть «Цирк шапито», идём пешком в больницу, потому что всё, что нам нужно — это всего лишь перейти дорогу.

— Лу, — дёргаю её за руку. — А ты не хочешь помочь мне в одном деле?

— Это в каком ещё? — бросает свой острый как бритва взгляд.

— Компанией нашей общей не хочешь поуправлять за меня?

— Нет уж, уволь! У меня другие планы! — почти прошипела.

— А ты чего злющая-то такая? — интересуюсь.

— А какой я должна быть, имея до такой степени безответственных предков? Одна в любую минуту могла погибнуть от осложнений, а второй — от инфаркта на почве потери своей ненаглядной!

Семейство дружно смеётся. Да уж, устами Лурдес всегда глаголит ничем не прикрытая истина.

— Но всё же обошлось! — возражаю.

— Просто ты не очень в курсе некоторых нюансов, — уже не смеясь, замечает мне Алексей. — Риски действительно были большими. И я не могу сказать наверняка, кто из них находился под большим ударом в эти месяцы.

— Отец, конечно! — почти выкрикивает Лурдес.

— Да, — соглашается Софи. — Он, как всегда, в своём репертуаре — скрылся от всех, чтобы самому всё пережить.

— Но они были вместе — это главное! — высказываю свою мысль.

И вся компания резко обращает свои взоры на меня.

— Что? — спрашиваю. — Что такое?

— Да ничего, — Лурдес отворачивается и продолжает резво шагать в направлении перинатального корпуса.

Алексей подходит ко мне ближе:

— Никто из нас не ожидал просто, что ты уже «настолько» глубоко в теме! — подмигивает.

Как-то давно кто-то из них таких разных, и не важно, родных или нет детей, сказал мне однажды, что их благополучие и успехи в жизни сильно зависят от родительского счастья. Теперь я понимаю, как много смысла было в тех словах…