Царство красоты

— Мама… я прошу тебя! Пожалуйста! — от нервов моё горло совершает странные глотательные движения.

И вдруг слышу:

— Здравствуй, Амбр! Рада видеть тебя! Спасибо, что пришла!

— Я тоже рада нашей встрече, Валерия. Благодарю, что пригласила. Сколько лет прошло с нашего знакомства?

— О-о-о! — тянет Лера, красиво сложив губы трубочкой.

— Двадцать семь, — выдаёт моя мать, не считая.

Конечно, зачем же считать? Это ведь я + 1. Всё просто. До ужаса и до боли просто.

— А где Алекс? — интересуется Габриель.

— Амаэль застрял около фонтана, Алекс попросил их не ждать и приступать к ужину. Набегаются и придут! — улыбается. — Привет, Габи. Как ты?

— Как всегда, лучше всех! — уверенно заявляет отцовская жена № «не помню». — Скажи лучше, как это вы умудрились в 50 лет ребёнка состряпать?

— Ну вот так и умудрились, — смеётся Валерия. — Как видишь, в жизни всякое возможно!

— Как чувствуешь себя? — это уже моя мать.

— Отлично, спасибо!

Я поражаюсь тому великолепию и достоинству, с какими держится эта женщина. Напротив меня сидит парень, о физиономию которого я с бесконечным удовольствием и усердием почесал бы кулаки, но женское соперничество — это нечто… Они не дерутся, у них всё гораздо хуже — тонкая игра интриг, подстав, обманов и хитростей. Нет существа в природе хитрее, чем женщина. Взять хотя бы мою мать… Ну не верю я в такие случайности — приехать ко мне одновременно с возвращением отца в Сиэтл. Наверное, они говорили о делах, наверное, он случайно упомянул это… И вот она здесь.

— А вы в курсе, вообще, что в 43 года у женщины почти не остаётся яйцеклеток? — выдаёт в нравоучительном тоне Лурдес. — Вероятность наступления беременности при полном отсутствии предохранения всего 1–3 %, против 30 % в 40 лет! А вероятность синдрома Дауна в 43 года — 1 к 30 из-за качества биоматериала, и 1 к 110 в 40 лет. При этом данных о наступлении беременности в 48, как у тебя мам, я даже не нашла! В таком возрасте все роды — через ЭКО и чаще с донорскими клетками. Вы хоть понимаете, насколько вам повезло, и всё это совпало в одной точке?

— Всё дело в том, дочь, — отвечает Лера совершенно спокойным голосом, — что в жизни не всё измеряется цифрами и научными выкладками. Есть ещё такие понятия как «Чудо», «Удача», «Провидение», «Божий дар».

— Амаэль — это «надежда» на арабском. И в имени и в ребёнке — огромный смысл. Он будет счастливым человеком, — тихонько защищает мать Софья.

Лера улыбается дочери, но в этой улыбке не благодарность, нет — в ней просто любовь к своему ребёнку. Одному из…

Валерии не нужна поддержка или помощь, она уже давно Царица в этом Царстве, и её мощи можно только позавидовать. Вся её сила в отцовской любви, всегда и без исключений обращённой только на неё.

И в этом мы можем убедиться сами: отец появляется, держа перед собой Амаэля в совершенно мокрых штанах:

— Мамочка, ты только не ругайся, мы немножко упали в водичку! — сообщает, забыв даже поздороваться со своей многочисленной семьёй.

Забывает, потому что в этот момент его волнуют только сын и жена. Да собственно, его вообще все последние два года только они и волнуют.

Амаэль истошно вопит «исё водиську» и дёргает ногами, заехав Алексею в плечо:

— Ого, мужик! Полегче! Чуть брательника не зашиб! Фигасе удар в один только год! Хорошо не в лоб! А то б я сознания лишился!

Марго хохочет громче всех над бесконечными шутками своего почти мужа, смеются все, и только в этот момент отец вспоминает, что нужно поприветствовать семью:

— Дети, всем привет!

Его глаза быстро обводят стол и видят то, что видят. Он меняется в лице, потому что мастерство Валерии ему не по плечу.

— И не только дети, — добавляет, и в его тоне — всё, что он об этом думает и даже не пытается скрывать.

— Габи, какими судьбами? — вопрос в лоб.

— Твоя дочь пригласила меня на семейный ужин!

Я так понимаю, вопрос присутствия Габриель на семейных праздниках до сих пор у них дискуссионный, но в данный момент меня это не заботит, я в ужасе от предстоящего такого же вопроса в адрес моей матери. Но этого не происходит:

— Как тебе Штаты, Амбр? — спрашивает отец, но в голосе его совсем нет мягкости.

— Париж лучше, — и моя мать долго смотрит ему в глаза…

Это не просто взгляд. Таким и убить можно. Но у моей матери цель была не эта, я знаю…

— Что там у нас со штанишками запасными, Лерусь? Мы взяли? — и это уже совершенно другой человек.

— Конечно, — Лера выуживает из детской сумки запасные крошечные джинсы, носочки и туфельки. — Давай мне его, я пойду в женской комнате переодену.

— В мужской тоже есть детский столик, мы были тут раньше, ты не помнишь?

— Нет… Посмотри на меня?

Отец максимально приближает своё лицо к её глазам:

— Что? Красные?

— Да, нужно снимать эти линзы и быстро. Они тебе не подошли.

— А как же я буду без глаз?

— Я взяла тебе очки и капли на всякий случай.

Из той же детской сумки Валерия извлекает флакон с каплями для глаз и футляр с очками.

— Чудо ты моё! Как всегда, всё наперёд предусмотрела, — отец целует жену в губы, и я прямо чувствую, как вытягивается моя мать.