Царство красоты

Но главное, я никогда не видел, чтобы эта неподражаемо сильная и сдержанная женщина так реагировала на контакты отца с его бывшей женой Габриель. И мне становится очевидным, что только в моей матери она видела и видит соперницу. Моя мать разорвала их однажды в юности и сделала это легко и непринуждённо, а теперь пытается повторить всё снова.

Я вскакиваю, чтобы вернуть Валерию на место, туда, где ей положено быть — нет сил наблюдать, как добровольно она отдаёт то, что много лет принадлежало только ей… И в этот момент вижу, как мать — главный в моей жизни человек, самая важная для меня фигура, кладёт голову отцу на грудь, запуская свои руки в его волосы на затылке… Это же чёрт возьми, так интимно, что даже его жена никогда себе не позволяет подобного…

У меня шок, и он не даёт мне даже шелохнуться, я не понимаю, что происходит, и не я один — всё семейство с ужасом наблюдает за этой сценой, все застыли и даже вечно румяный Марк белее простыни. Отцовский друг ищет глазами Валерию, но та уже почти вышла из комнаты, как вдруг бросает последний свой взгляд на интересующую её пару и видит то, что уже какие-то мгновения созерцают все…

Я не могу видеть её лица, и даже рад этому. Моя душа слишком истерзана собственными переживаниями, чтобы нагрузить её ещё и Лериными.

Успеваю поймать за хвост мысль, что нужно следовать за ней и убедить её вернуться, не оставлять этих двоих вместе: моя мать превратилась в незнакомую мне коварную стерву, а отца словно парализовало… О чём он думает, вообще?! Или чем он там думает?!

И вот этот момент наступает. Жуткий, душераздирающий для нас с матерью жест: отец словно просыпается, выныривает из своего летаргического сна и с силой и негодованием отшвыривает от себя мою мать. В этом движении так много резкости, что его можно назвать даже грубым. Он в бешенстве, я вижу это в сжатых в тонкую линию губах, в блеске его глаз, шарящих по просторной зале в поисках только одного самого важного в его жизни человека. Марк показывает ему рукой направление, и он срывается едва ли не вприпрыжку за ней, и я понимаю, что я там не нужен.

Не нужен, но невольно становлюсь свидетелем семейной сцены, и в этот момент отец и его жена не взрослые, умудрённые жизнью люди, а двое подростков, чьи чувства и эмоции с трудом поддаются контролю.

Отец ловит Валерию в холле, зажимает обеими руками так, что она охает, разворачивает к себе лицом и с такой экспрессией, какой я и не подозревал в нём, обрушивает на неё свой гнев:

— С ума сошла!? Меня ревновать? К кому?…

Он обнимает её как безумный, держит, обхватив обеими руками, и шепчет, шепчет, шепчет:

— Люблю тебя, слышишь? Глупая сильная Лера! Люблю тебя больше жизни, больше себя, детей и друзей вместе взятых! Если больно — мне должна говорить, понимаешь, мне всегда! Без единого исключения мне, своему мужу, а не держать в себе, не носить с собой!

Целует её лицо, полностью покрывает его своими ласками, не заботясь уже о расплывшемся макияже.

— Ты моя! До конца жизни моя, слышишь? Не смей! Ничего даже думать не смей! Ведь знаешь же, как люблю тебя, будто одержимый, как завишу от тебя, а всё равно сомневаешься! Глупая! Глупая! Но такая любимая, такая родная! Такая моя!

Затем прижимает её голову к своей шее…

— Я уже думал, мы давно оставили слёзы в прошлом. И страхи все тоже там. Что ж ты творишь, любимая моя? Что?

— Это просто гормоны!

— Это не просто гормоны! — в его голосе возмущение. — Никогда она не была мне нужна, слышишь? Ни тогда, ни теперь! Ни она, ни одна другая на этом свете! Ты! Только ты с 17 лет прибила меня к своим ногам, и никак этого не поймёшь!

— Между вами опять это было сейчас! И тогда ты переспал с ней! А помнишь, что обещал, в чём клялся?

— Тогда всё иначе было, ты не понимала меня, держала на поводке, как собачку! Соскучилась — пишешь: «приезжай!». И я несусь со всех ног… А я не этого хотел от тебя, ты ведь знала! Женой тебя видеть своей хотел! Детей от тебя хотел, и если бы приняла меня тогда, никого из них сейчас бы здесь не было! Разве плохо тебе замужем за мной? На что решиться никак не могла?!

— Сам знаешь!

— Нет, ты скажи! Плохо?!

— Хорошо! Как у Бога за пазухой!

— Счастлива ты со мной?

— Ещё как!

— Уйдёшь? Отпустишь?

— Никогда!

— Ну так и нечего тебе бояться тогда! Пойми уже, наконец! Раз и навсегда! Ведь всю жизнь об одном только прошу тебя: будь рядом! И в этом случае нам обоим нечего страшиться! Я люблю тебя до беспамятства, слышишь?

— И я тебя…

— Посмотри, твой Бог сына нам дал какого замечательного! Ты скажи мне, много твоих подруг в 50 лет детей рожают?

— Я одна…

— Ну так и вот! О чем это говорит, знаешь?

— Нет!

— Что живо всё у нас так же точно, как и тогда было! Мы много дней, лет потеряли, но эти потери многому научили, и теперь у нас есть больше, чем у кого-либо! Какую из твоих подруг муж по несколько раз за день любит?

— Нету таких… пару раз в месяц у людей график в нашем возрасте, — всхлипывает.

— Это не люди! Это глупцы! Сами себя жизни, радости лишают, старость раньше времени зовут!

— А ты сколько ещё в таком режиме скакать собираешься?

— До ста лет.

— Да ладно!