Церковь и политический идеал

Райх приводит такие удивительные примеры промышленной интеграции: высокотехнологическое оборудование для хоккея на льду разрабатывается в Швеции, финансирует исследование Канада, сборка производится в Кливленде и Дании, а продается оно в США и Европе. Когда американец покупает у фирмы «Дженерал Моторс» автомобиль, он не подозревает, что совершает международную сделку. Из 10 тысяч долларов, уплаченных им, около трех тысяч идет в Южную Корею в качестве оплаты за сборочные операции, 1750 долларов – Японии за отдельные агрегаты, 750 – Германии за разработку внешнего вида и изготовление чертежей, 400 – Тайваню, Сингапуру и Японии за услуги по рекламе и маркетингу, а около 50 долларов – Ирландии и Барбадосу за обработку данных. Остальные деньги – около четырех тысяч долларов – получают адвокаты и банкиры в США, лоббисты в Вашингтоне, страховые компании, а также акционеры самой «Дженерал Моторс»[374].

Таким образом, понятие «национальная продукция» все больше утрачивает и смысл, и содержание, уступая место транснациональным отношениям и транснациональной продукции. Как видим, указанные факторы воспринимаются авторами в целом положительно и должны лечь в основу будущего всемирного постиндустриального общества. Если решение международных проблем, в первую очередь экологических, было невозможно в старых формах, где превалировали национальные интересы, то перемещение акцентов на уровень макроотношений не между правительствами, а между нациями и корпорациями должно привести к качественно иным характеристикам нового общества.

Иначе выражаясь, ни одной транснациональной корпорации и ни одному из вновь созданных в результате сепаратистских явлений государств не выгодно использовать новые технологии указанным выше опасным способом, поскольку в первую очередь в этом случае могут пострадать и их собственные интересы, лишив их, по крайней мере, рынка сбыта продукции в определенной точке земли. А дифференциация супердержав на мелкие государства приведет к тому, что международные конфликты в привычном нам проявлении просто исчезнут. Характер мира, как считают постиндустриалисты, изменится.

Между тем вряд ли все так просто. Сепаратизм, явление вообще нездоровое, получает в изображении указанных авторов еще более негативные оттенки. Здесь узконациональные интересы перемешиваются с экономическими претензиями и, собственно говоря, представляют проявление – только на более высоком уровне – требования социального равенства. Это и есть та самая неудовлетворенность своим положением, которая коренится в переносе духовных ценностей и духовных начал в сферу социальных отношений.

Вариант с корпорациями также весьма сомнителен. Не говоря уже о том простом доводе, что корпорация в любом случае остается национальной по месту своего основного интереса и в любом случае ориентируется на политику своего национального правительства. А оно вовсе не склонно оставлять претензии своей «избранности» по отношению ко всему остальному миру и навязыванию своей модели мира и культурных начал, содержит в своей основе стремление к получению прибыли, которое по духу своему не имеет границ и не знает никаких преград.

Старое классическое определение Маркса, что нет такого преступления, на которое не пошел бы капиталист для получения 300 % прибыли, получает в постиндустриализме новое выражение, ненамного отличающееся от времен столетней давности. «В обществе, основной чертой которого является безбрежное многообразие благ и преходящий характер их ценности, – пишет известный японский ученый Тайчи Сакайя, – экономическая среда станет жесткой и безжалостной, а психология рынка будет сводиться к девизу “победа или смерть”, что будет означать гибель недостаточно энергичных и работающих без блеска фирм. И тем не менее именно этот процесс жесточайшей конкуренции (выделено мною. – А.В.), где победителю достается понастоящему жирный кусок, а проигравший теряет все, способен служить средством, которое позволит обществу добиваться еще больших достижений»[375]

.

Что же может служить интегрирующим началом в новом, постиндустриальном обществе, с учетом того, что указанные выше факторы играли в общемто роль способов, но никак не основополагающих элементов новой конструкции? Следует отметить, что представители этого течения научной мысли предполагают целый комплекс решений современных проблем, основанных на противодействии тому процессу социализации человеческих обществ, который получает в индустриальной культуре, по их мнению, совершенно гипертрофированные формы.

Оживить человеческую мысль, вернуть веру человека в свою индивидуальность, развить, и правильно развить, демократические институты – вот цель, которая ставится во главу угла. В этом отношении решение экологических проблем и восстановление подлинно рыночного механизма играет роль, конечно, сопутствующих институтов, хотя и коренным образом связанных с правильным пониманием общественных отношений – с точки зрения западной культуры – и природы человека.