Церковь и политический идеал

Наконец, как считает Тоффлер, в некоторых производствах мы всего лишь на шаг отстаем от того, чтобы компаниязаказчик перекачивала свои спецификации прямо в компьютеры изготовителей, которые в свою очередь контролируют производственную линию. «Как только такая практика, – пишет он, – широко распространится, заказчик будет привлечен в производственный процесс настолько, что все труднее будет определить, кто заказчик, а кто исполнитель»[389].

В результате реализации данной конструкции общества мы получим картину, несовместимую с сегодняшней. Вместо цивилизации, ориентирующейся на небольшую группу источников энергии, появится общество, где в качестве таковых будут использоваться многие и, главное, возобновляющиеся, самоподдерживающиеся, экологически чистые источники. Смена массивных, неповоротливых корпораций небольшими мобильными предприятиями с высокой технологией производства приведет к быстрому росту накопления капитала и возможности инвестировать средства в еще более сложную и безотходную технологию.

Особое значение получит информация, которая приобретет в постиндустриализме черты интерактивности и демассификации. Облик городов, лишенных привычных на сегодня заводских труб, необыкновенно изменится. Предприятия будут работать, как правило, за городской чертой и с преобладающим ростом непрерывного, цельного производства. Возрождение подлинного рынка – без ненужной опеки правительства и промышленной бюрократии – приведет к появлению изобретательных, самостоятельных, умеющих творчески мыслить сотрудников.

Коренным образом изменится быт людей, извергнутых из процесса общей синхронизации. В связи с этим многие рабочие места перейдут из офиса в дом, что позволит благополучно решать проблему «отцов и детей». Вместо концентрации населения будет происходить обратный процесс его деконцентрации, рассеивания. Вместо принципа «Чем больше, тем лучше» доминирующие позиции получит принцип «адекватных масштабов», когда производство будет полностью спроецировано на потребителя, а в идеале – потребитель сольется с производителем в едином производственном процессе.

Соответственно этому резко уменьшится рост безработицы, поскольку, как один из факторов, цивилизация Третьей волны освободит женщину от многих производственных обязанностей при наличии довольно высокого дохода каждой семьи. По мере разделения национальной экономики на отдельные части процесс интеграции международных отношений и, в частности, международной экономики получит неизвестный на сегодня качественный скачок, при котором роль национальной политики не будет носить столь конфликтного характера. Обогащенный – как умственно, так и материально – человек (а Тоффлер говорит о «трех четвертях человечества») сможет направить свои силы на решение проблем международного масштаба: нищеты, голода, безработицы, обеспечения прав человека и т.д.[390]

Что ж, будущее прекрасно. Правда, концептуальный анализ всего плана перспективных работ позволяет высказать более скромные и менее радужные оценки. Начнем с того, что, как и цивилизация Второй волны, постиндустриализм основывается на тех же принципах социального блага в ущерб духовности. Как раз одним из начал, которое должно «очиститься» от социализации, является рыночная экономика, где, как мы видели, побеждает сильнейший. Но при непрекращающемся разложении общества, его расслоении, что же будет представлять это единое начало, которое должно найти отклик в сердцах буквально всех участников процесса постиндустриализации? Что послужит сдерживающим фактором во все ускоряющейся гонке за прибылью? Что, наконец, станет преградой зависти – при том условии, что любая активная рыночная экономика всегда представляет основу для дифференциации общества на разные – по уровню материального обеспечения – группы населения?

И если мы говорим, что индустриальная культура породила не верящего ни во что человека, то какая альтернатива общественному безверию может быть предложена здесь?

В качестве основы создания единой нравственности Ален Турен предлагает центральный тезис, смысл которого заключается в том, что субъект современного общества должен быть обязательно социально активен. Здесь, пишет он, два утверждения. Во-первых, в человеке воплощена воля, сопротивление и борьба. Во-вторых, социальное движение невозможно без стремления человека к освобождению. Коллективная активность, которая может проявляться и как инструмент исторического прогресса, и как способ защиты сообщества или вероисповедания или просто как примитивная сила, разрушающая барьеры и традиционные обычаи, не может сделаться подлинно социальным движением. Человек должен стремиться к такой практической этике, которая должна дистанцироваться от общественной морали и социальных норм. Сама же самобытность личности может быть обусловлена только сочетанием трех сил: личного желания сохранить свою индивидуальность, коллективной или частной борьбой против властей и признания и уважения другого человека.