Церковь в Империи. Очерки церковной истории эпохи Императора Николая II

Должность обер-прокурора Святейшего Синода в начале XX столетия

(К вопросу о юридическом статусе главы ведомства православного исповедания)

В начале XX в. произошло дальнейшее укрепление власти и влияния обер-прокурора, проявившееся в том, что К. П. Победоносцев, лично входивший в состав Комитета Министров, добился Высочайшего утверждения положения, согласно которому «обер-прокурор Святейшего Синода присутствует в Государственном Совете, Совете Министров и Комитете Министров на равных с министрами основаниях», а также согласия императора на присвоение «должностям обер-прокурора Святейшего Синода и его товарища классов по чинопроизводству (II-го и III-го) и разрядов по шитью на мундире (тоже II-го и III-го)»¹.

В связи с чем К. П. Победоносцев уже на закате своей политической карьеры решил добиться присвоения должностям обер-прокурора и его товарища классов по чинопроизводству и шитью на мундире (напрямую вопрос о присутствии «на равных с министрами основаниях» Победоносцевым вообще не поднимался)?

Уже в манифесте 26 февраля 1903 г. «О предначертаниях к усовершенствованию государственного порядка» подчеркивалась необходимость «укрепить неуклонное соблюдение властями, с делами веры соприкасающимися, заветов веротерпимости, начертанных в основных законах империи Российской»². Подобное требование косвенно било по политике, проводимой К. П. Победоносцевым и направленной на утверждение полной гегемонии главной конфессии страны, зачастую в ущерб всем остальным (борьба обер-прокурора с «расколо-сектантством», с ростом влияния Католической Церкви и т. д. была слишком известна). Мнение К. П. Победоносцева о том, что «никакой Вселенской Церкви первого тысячелетия не существует»³, делало его глухим ко всем призывам по-иному посмотреть на идею сотрудничества Церквей и изменить отношение к «неправославным исповеданиям» и к «учению старообрядцев». Его боязнь раскола⁴

парализовывала любые попытки цивилизованно подойти к разрешению вопроса о веротерпимости, что было невыгодно в первую очередь самой Православной Российской Церкви, игравшей роль «государственного придатка» самодержавной монархии.

Таким образом, рассмотрение вопроса о соблюдении властями «заветов веротерпимости» в контексте манифеста 26 февраля не могло не обеспокоить К. П. Победоносцева, тем более что и положение самой Православной Церкви даже такими консервативными деятелями, как министр внутренних дел В. К. Плеве, стало признаваться несоответствующим реалиям действительности⁵.

Стоит, видимо, иметь в виду и тот факт, что назначенный после убийства В. К. Плеве на пост министра внутренних дел князь П. Д. Святополк-Мирский уже при своем представлении царю (25 августа 1904 г.) выдвинул программу реформ-уступок, где помянул, среди прочего, и о веротерпимости⁶.

В этих условиях появление 23 сентября 1904 г. записки К. П. Победоносцева «О присвоении должностям обер-прокурора Св. Синода и его товарища чинов по чинопроизводству и разрядов по шитью на мундире»⁷ может рассматриваться как явление вполне закономерное, вызванное тревогой руководителя ведомства православного исповедания за судьбу своей политики, с жесткой последовательностью проводившейся им в течение почти четверти века. За формальными доводами о необходимости приведения в соответствие должностных мундиров и «чинов по производству» скрывалось более существенное требование, которое на рассмотрение Государственного Совета и не выдвигалось, но о котором, тем не менее, записка К. П. Победоносцева открыто заявила: «обер-прокурор Святейшего Синода по существу лежащих на нем обязанностей и принадлежащих ему прав

должен быть признан равным министрам и главноуправляющим отдельными частями»⁸ (выделено мной. — С. Ф.).

Доводы эти были собраны К. П. Победоносцевым, по-видимому, еще в 1903 г., так как 5 марта 1904 г. они «в виде особой справки вместе с отзывом по поводу составленного в Инспекторском отделе (Собственной Его Императорского Величества. — С. Ф.) канцелярии проекта издания росписания классных должностей ведомства православного исповедания» были сообщены ее главноуправляющему — статс-секретарю А. С. Танееву, по докладу которого 15 июня 1904 г. царь «соизволил» К. П. Победоносцеву «войти в соображение вопроса» и «заключения свои по этому вопросу представить на Высочайшее утверждение установленным порядком»⁹

. Обер-прокурор не замедлил с исполнением самодержавной воли: 12 сентября 1904 г. был получен положительный отзыв из Министерства юстиции, а 23 сентября появилось и упомянутое выше письмо.

Здание Святейшего Правительствующего Синода в Санкт-Петербурге (начало XX века)