Читаем Цивилизация рассказчиков: как истории становятся Историей полностью

Религиозные организации суфийского или ортодоксального, суннитского или шиитского толка содержали мечети, управляли богатыми благотворительными фондами и контролировали святыни, которые привлекали мириады паломников. В каждой такой организации также существовало нечто вроде системы социальной защиты. В свою очередь, торговцы, также объединявшиеся в ассоциации, обеспечивали свободное течение потоков товаров по всему исламскому миру, от центра Индии до окраин Европы.

Шариат создавал основу для социальной гармонии, но он не был всего лишь исламской версией неоконфуцианской доктрины. Он не ставил задачи, грубо говоря, создать эффективный бюрократический механизм, контролирующий единое централизованное государство. У шариата было иное ви́дение: задать структуру для свободнотекущего мира, уходящего корнями в племенное прошлое.

Здесь следует кое-что пояснить: пусть термин «племенной» не вводит вас в заблуждение. Да, исламский мир вырос из племенного прошлого, но и все человеческие общества тоже. Племенное прошлое закончилось здесь чуть позже, чем в других мирах, но не вчера. Исламский мир был развитой городской цивилизацией с многовековой историей, но эта цивилизация эволюционировала своим уникальным образом. В племенном мире верность своей семье была наивысшей из добродетелей. Человек стоял за ближних горой, несмотря ни на что. Любой, кто имел возможность помочь родственникам, был обязан это сделать – или же навлекал на себя позор. Такие семейные обязательства простирались за пределы семьи на клан и за пределы клана на все племя, правда, чем дальше, тем слабее.

Обязательства нередко выходили за пределы племени. В исламском мире люди, связанные друг с другом посредством оказанных и полученных услуг, могли формировать патронатные сети, похожие на то, что на Западе называют кумовством, или непотизмом, но без отрицательной коннотации. От таких обязательств нельзя было освободиться, оказав ответные услуги равной ценности, – аналогично тому, как человек не мог освободиться от долга перед семьей, полностью расплатившись за то, что ему дали отец и мать. Влиятельные и состоятельные люди признавали, что кто-то от них непосредственно зависит и это не всегда родственники. Отношения, которые были выкованы в горниле общего опыта между теми, кто вместе вырос (даже если один из них служил другому), вместе воевал (даже если один подчинялся другому), вместе вел дела (даже если один исполнял обязанности наемного работника) или вместе пережил какие-либо несчастья (даже если один пострадал гораздо больше другого), могли создавать взаимные эмоциональные обязательства, сопоставимые с семейными. В отличие от классического кумовства, патронатные сети не были закрытыми системами: клиенты, имевшие высокопоставленного патрона, сами могли иметь клиентов, стоящих ниже их[27]

. Патроны полагались на преданность клиентов, а клиенты ожидали помощи от патронов. Их отношения не регулировались никакими письменными договоренностями, никакими официальными правилами. Только неблагодарный невежа мог измерять то, что А должен Б, исходя из того, что Б сделал для A. Патронатные сети не были рынком взаимных услуг; они были подобием семьи. Эти социальные взаимодействия регулировались главным образом представлениями о достойном поведении.

Но что считать достойным поведением? Оно не устанавливалось шариатом. Если вы были частью сообщества, вы просто это знали, и все. Оно определялось негласными нормами, которые формировались и прививались каждому еще в детстве в лоне семьи (и, следовательно, в значительной степени женщинами): что говорить на похоронах, как правильно дарить подарки, в какой очередности брать слово присутствующим на семейных мероприятиях, чем накормить нежданных гостей, как обращаться к разным людям, учитывая их место в общей структуре отношений, – список можно продолжать. Те, кто надлежащим образом соблюдал негласные правила, зарабатывали себе уважение и авторитет (без чего нельзя было проложить путь к власти). Те же, кто игнорировал эти ценности, наоборот, лишались репутации и скатывались вниз.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Бесолюди. Современные хозяева мира против России
Бесолюди. Современные хозяева мира против России

«Мы не должны упустить свой шанс. Потому что если мы проиграем, то планетарные монстры не остановятся на полпути — они пожрут всех. Договориться с вампирами нельзя. Поэтому у нас есть только одна безальтернативная возможность — быть сильными. Иначе никак».Автор книги долгое время жил, учился и работал во Франции. Получив степень доктора социальных наук Ватикана, он смог близко познакомиться с особенностями политической системы западного мира. Создать из человека нахлебника и потребителя вместо творца и созидателя — вот что стремятся сегодня сделать силы зла, которым противостоит духовно сильная Россия.Какую опасность таит один из самых закрытых орденов Ватикана «Opus Dei»? Кому выгодно оболванивание наших детей? Кто угрожает миру биологическим терроризмом? Будет ли применено климатическое оружие?Ответы на эти вопросы дают понять, какие цели преследует Запад и как очистить свой ум от насаждаемой лжи.

Александр Германович Артамонов

Публицистика
«Ваше сердце под прицелом…» Из истории службы российских военных агентов
«Ваше сердце под прицелом…» Из истории службы российских военных агентов

За двести долгих лет их называли по-разному — военными агентами, корреспондентами, атташе. В начале XIX века в «корпусе военных дипломатов» были губернаторы, министры, руководители Генерального штаба, командующие округами и флотами, известные военачальники. Но в большинстве своем в русской, а позже и в советской армиях на военно-дипломатическую работу старались отбирать наиболее образованных, порядочных, опытных офицеров, имеющих богатый жизненный и профессиональный опыт. Среди них было много заслуженных командиров — фронтовиков, удостоенных высоких наград. Так случилось после Русско-японской войны 1904–1905 годов. И после Великой Отечественной войны 1941–1945 годов на работу в зарубежные страны отправилось немало Героев Советского Союза, офицеров, награжденных орденами и медалями. Этим людям, их нередко героической деятельности посвящена книга.

Михаил Ефимович Болтунов

Документальная литература / Публицистика / Документальное