Цивилизация рассказчиков: как истории становятся Историей

Приход машины изменил не только наше ощущение времени как медленного или быстрого, но и наше восприятие времени как локального или универсального. Когда в городах и селах появились церковные колокольни с механическими часами, которые звоном в определенное время извещали людей о начале вечерней молитвы, появилось общее время, по которому существовали все окрестные жители. И это было только началом. Когда появились железные дороги, общее время расширилось еще больше, потому что поезда требовали, чтобы время в Нью-Йорке точно соответствовало времени, скажем, в Бисби, что в Аризоне, или в Уолла-Уолла, что в штате Вашингтон. Таким образом, незнакомые люди, которые никогда не встречались и никогда одновременно не реагировали ни на какие другие стимулы окружающего мира, тем не менее населяли одну и ту же временну́ю реальность – и знали об этом. Такое общественное время даже получило неофициальное название «железнодорожное время».

24.

Наши машины и мы

(1750–1900 гг.)

Когда в человеческой жизни появились машины, людям пришлось взаимодействовать с ними так же, как с другими людьми. В каком-то смысле это было соприкосновением двух культур – человеческой и машинной, где первая адаптировалась ко второй. Взаимодействие с машинами требовало совершенно иной логики, чем общение с людьми. Чтобы заставить человека работать на вас, можно было приказать ему, попросить, убедить, запугать, подкупить его или договориться с ним на каких-либо других условиях. С машинами все эти методы не работали. С проклятыми железками нельзя было договориться, они не понимали, почему работать на вас – в их же интересах. Невозможно заставить машину делать то, что вам нужно, руганью, пинками или обещаниями суровой кары. Поверьте, я пробовал.

В любом межличностном взаимодействии нельзя с абсолютной уверенностью предсказать, как другой человек отреагирует на ваши слова или действия, потому что у каждого есть сложный комплекс известных ему (но не вам) целей, задач, желаний и эмоций, которые определяют его решения и поступки. У машины нет ничего такого. Ее создали, чтобы она делала что-то конкретное, – и она делает то, что нужно, в силу своей конструкции. Она либо работает, либо нет – без вариантов. Сравните это с социальными договоренностями, такими как брак или деловое партнерство. Если машина не работает, нужно починить ее, заменить в ней сломанные детали – сделать это довольно просто, потому что в хорошей машине есть только нужные элементы, и ничего лишнего, и все они соединены между собой в соответствии с логичной схемой. В браке или деловом партнерстве все далеко не так ясно и однозначно.

Машина как метафора

Когда машина вошла в человеческую жизнь, ее логика проникла в социально сконструированные нарративные реальности, в которых жили (и продолжают жить) люди. Эти реальности – комфортная и управляемая замена непознаваемого физического мира. Машина стала важной метафорой, через призму которой люди начали формировать представления о самих себе и об обществе. Так, в XIX в., когда паровой двигатель стал доминирующей машиной эпохи, Зигмунд Фрейд описал человеческую психику как своего рода гидравлическую систему: психическая энергия текла в ней словно по трубам, и там, где она была заблокирована, нарастало давление, которое в конечном итоге выбрасывалось вовне в виде неврозов. Сегодня, когда доминирующими машинами эпохи стали компьютеры, мы склонны представлять человеческую психику как набор программ, культуру – как операционную систему, а отклоняющееся от принятой нормы поведение – как сбой в программе или короткое замыкание.

Машина наглядно показала, что объекты материального мира можно сконструировать таким образом, чтобы получать желаемые результаты. Машинная метафора подсказала, что такой же подход можно использовать и в социальном мире. Если вы хотите создать идеальное общество, которое обеспечит выживание целого и счастье каждой его частицы, вы должны сконструировать механизм управления, где шестеренками выступает набор взаимосвязанных рациональных и непреложных правил.

В 1787 г. группа мужчин из нескольких бывших британских колоний в Америке взялась за такой проект. Они решили разработать совершенно новую систему государственного управления с чистого листа. К этой задаче они подошли точно так же, как инженеры подходят к разработке новой машины. Первым делом они обозначили цель: «Образовать более совершенный Союз, установить правосудие, гарантировать внутреннее спокойствие, обеспечить совместную оборону, содействовать всеобщему благоденствию и закрепить блага свободы за нами и потомством нашим». Далее они описали конкретные детали этого механизма, то, как каждая из них должна работать в отдельности и как все они должны работать вместе.