Цивилизация рассказчиков: как истории становятся Историей

Что же касается буддизма, то он угасал по мере того, как на субконтиненте набирал популярность индуистский нарратив. Буддисты отвергали различия между людьми, но кастовая система слишком глубоко укоренилась в этом мире, чтобы так легко раствориться. Две высшие касты – брахманы и кшатрии, – которые были крупными землевладельцами и сосредоточили в своих руках политическую власть на всех уровнях, начиная с деревень, по вполне объяснимым причинам сопротивлялись системе идей, подрывающей их права. Тем не менее между индуизмом и буддизмом не было большой войны. Фундаментально ничто не мешало этим двум учениям мирно сосуществовать. Как и в Китае, в Индии не было традиции ревнивых богов, требовавших исключительного права на поклонение. В этой социальной среде человек мог чтить Будду, верить в Шиву и задабривать множество более мелких божеств. Никто не считал такое поведение ересью, потому что понятие ереси не имело смысла во вселенной, определяемой множественностью.

Однако эта же социальная среда превращала единую природу буддизма в проблему. Буддийский нарратив не мог вобрать в себя всей пестроты индуистских сект и остаться буддизмом. Индуизм же, напротив, был открытым, многоликим, способным впитать в себя все и вся. Он представлял собой не столько религию, сколько религиозность как таковую. С точки зрения индийцев, ничто не мешало человеку почитать Будду, дополняя буддийские практики другими ритуалами по своему вкусу и поклонением прочим богам, которые могли сыграть полезную роль в его жизни. Со временем индийцы включили Будду в свой пантеон как аватара верховного бога Вишну наравне с Кришной и другими его земными воплощениями. Так Будда стал одним из множества божеств, достойных поклонения, и специфическое буддийское наполнение его культа исчезло. Индуизм не столько победил или вытеснил буддизм, сколько поглотил его и переварил – такой вот очень индийский способ «слидинения».

Какое-то время буддизм в более-менее чистом виде сохранялся на юге Индии, где развивалась так называемая школа Тхеравада, или «учение старейшин». Этим названием южные буддисты хотели подчеркнуть, что, в отличие от ревизионистов – последователей буддизма Махаяны – с севера, они оставались верны ортодоксальной традиции. Они настаивали на том, что путь к нирване каждый проделывает в одиночку, и никак иначе. Никто не может достичь просветления за чужой счет; каждый человек должен пройти путь самостоятельно, строго соблюдая предписанные нормы и правила. Вокруг этой фундаментальной доктрины и были сформированы практики буддизма Тхеравады. С южной оконечности Индостана это учение попало в Шри-Ланку и там обрело дом.

В IX в., когда в Китае на смену империи Тан пришла империя Сун, Индия представляла собой густую сеть деревень, соединенных плотной паутиной торговых и прочих связей, которая оплетала весь субконтинент и, пересекая границы множества мелких царств, сходилась узлами в крупных процветающих городах. Десятки миллионов людей занимались земледелием, ремеслами, отправлением религиозных культов, торговлей, кредитованием и искусствами. Этот мир был не просто сказочно богат – он был зримо и осязаемо богат. Его богатство бросалось в глаза каждому, кто сюда попадал, и дельцы всех мастей тянулись сюда, как мухи на сахар.

Торговые караваны из дальних стран текли в Индию через горные перевалы на северо-западе, однако индийские торговцы не стремились в обратном направлении. В древних индуистских Ведах было сказано, что движение на север от Инда делает человека ритуально нечистым, и отголоски этого утверждения сохранились в постведийские времена. Впрочем, такое ограничение не сильно вредило индийской экономике – та была достаточно большой и разнообразной, чтобы бурно развиваться за счет внутренней торговли.

Множество купеческих кораблей прибывало в Индию по морю. Южная часть субконтинента представляет собой большой клин суши, заросший густыми джунглями и омываемый самыми оживленными судоходными водами мира. Но и здесь индийские торговцы не стремились на запад, так что у индийского созвездия идей не было шанса пустить корни в Аравии и тем более добраться до Рима. Это объяснялось не только и не столько большими расстояниями. Южная Индия находится к Аравии ближе, чем Северная Индия – к долине Хуанхэ. Но, как и в мире степей, индийские нарративы сопротивлялись «слидинению» с нарративами, господствовавшими в Средиземноморье и Средневосточном мире. Нет, в 800 г. эти миры не враждовали друг с другом. Торговцы-мусульмане из Аравии и Персии, прибывавшие на Индийский субконтинент, легко находили общий язык со своими местными коллегами, будь то индуисты или буддисты. Гости продавали индийцам лошадей, покупали специи и золото. Торговля процветала без всякого «слидинения», и это удовлетворяло обе стороны.