Цивилизация рассказчиков: как истории становятся Историей

К концу IX в. династия Тан «потеряла Небесный мандат», что привело к очередному периоду войн между царствами. Затем к власти пришла династия Сун, которая положила конец раздробленности и возобновила цикл процветания. Китайская культура вновь блистала, хотя немного иначе: она стала менее лиричной. Общество сместило фокус внимания с искусства на технологии. У китайцев уже была ксилография; теперь они изобрели наборный шрифт. Порох, который прежде использовался только в фейерверках, начал применяться и в артиллерии. В этот период китайцы изобрели магнитный компас и игральные карты, а бюрократы нашли еще одно применение бумаге – в качестве денег. Последнее событие могло случиться только в Китае, поскольку для введения бумажных денег требуется центральное правительство, полностью контролирующее экономические процессы, а такой системы в то время не было нигде, кроме как в Поднебесной империи.

При династии Сун китайская экономика стала настолько сильной, что многие домохозяйства начали продавать то, что раньше производилось только для внутреннего семейного использования, – ткани, одежду, готовую еду и т. п. Вскоре такие семейные предприятия достигли почти промышленных масштабов. Среди состоятельных семейств стало считаться престижным нанимать прислугу для выполнения работ, которые раньше лежали на плечах жены хозяина и его детей. Вскоре появилась традиция демонстративно делать состоятельных женщин нетрудоспособными: им еще в детстве туго перебинтовывали стопы, из-за чего в процессе роста кости постоянно ломались и деформировались. В результате у женщин формировались аномально маленькие уродливые стопы, которые лишали их возможности не только работать, но и зачастую ходить без посторонней помощи. Такие беспомощные женщины служили наглядным свидетельством богатства своих мужей, а также, как ни странно, были символом красоты – во времена династии Сун изуродованные женские ноги считались прекрасными и назывались «лотосами». У богатства и власти всегда есть темная сторона.

На протяжении бóльшей части Танской эпохи Китай был необычайно открыт для внешнего мира. В его портах швартовались арабские корабли. На процветающие рынки вдоль Великой Китайской стены шли вереницы караванов из Персии и Афганистана. Обильные потоки товаров перемещались между Китаем и Юго-Восточной Азией, исламским миром, Индией и Африкой.

Неудивительно, что китайцы считали империю миром вообще. Все это искусство, вся торговля и все изобретения имели место внутри тесно взаимосвязанного созвездия – монады мировой истории. Происходящее только утверждало китайцев в правильности их мировоззренческой системы, согласно которой мир состоял из концентрических кругов, а настоящее являло часть циклического нарратива, ход которого не под силу было изменить ни одному человеку или народу. Китайцы считали свое общество Срединным государством, окруженным со всех сторон варварами, которые взирали на них с алчной завистью. В хорошие времена – а эпоха Сун была хорошим временем – императорская семья, наделенная Небесным мандатом, надежно правила Срединным государством, и это наполняло его такой вездесущей и полной гармонией, что бесчисленные замысловатые жизненные потоки сплетались в совершенное полотно, подобно нитям в шелковой ткани.

Однако «был открыт» не стоит воспринимать как «был открыт в обе стороны». Китай, открываясь для внешнего мира, оставался обращенной внутрь себя цивилизацией. Арабские корабли приходили в китайские порты, но китайские корабли не плыли к арабам. Зачем? Данники и варвары шли на поклон к императору, но не наоборот.

Индийский субконтинент

Имея мощную государственную машину, регулировавшую буквально все стороны жизни, Китай, однако, не был самым богатым обществом в мире. В 800-х гг. пальма первенства в этом, вероятно, принадлежала Индии. Китайский мир достиг процветания как контролируемая государством и сосредоточенная на себе самобытная культура. Индия превратилась в такое же органически связанное культурное созвездие, бурлящее жизнью, творчеством и коммерческой деятельностью, через множественность.

В Индии царства приходили и уходили, но это мало отражалось на ее социальной ткани. Полуавтономные деревни по-прежнему оставались основными ячейками повседневной жизни, а касты, как и раньше, существовали, невзирая на все политические границы. Эти ключевые факторы определяли общественную жизнь при Маурьях и продолжали определять ее во множестве более мелких империй и царств, возникавших после распада Маурийской империи. В Китае такие столетия назвали бы периодом Сражающихся царств. Но в Индии эта концепция была неактуальна: политическая раздробленность не означала здесь раздробленности культурной. Первые века нашей эры стали для Индии плодотворной эпохой – эпохой искусства, богатства и торговли, социального развития и интеллектуальных достижений.