Цветок ириса

Виттория не раз подтвердила, что слухи о связи Боттичелли и Симонетты могли быть не просто слухами. Да и какой нормальный художник будет чуть ли не в каждом женском портрете изображать одну и ту же модель? Это как раз вписывалось в предположение о том, что Боттичелли ее любил.

А судя по его воспоминаниям, любовь была взаимной.

Они тщательно хранили этот секрет, так, что только со временем люди заподозрили истинную суть их отношений – когда Симонетты уже не стало.

Артем внимательно просмотрел свои записи. Образ незаконченного полотна отпечатался в памяти особенно ярко, и, придвинув к себе ноутбук, он открыл браузер и вбил в поиск несколько слов. На экране тут же ровными рядами высветились картины.

Он прокрутил всю галерею несколько раз так медленно, что черепаха уже давно доползла бы до канадской границы.

Картины с двумя влюбленными, расположившимися на софе при свете свечи, в галерее не было.

Так. Это уже точно ни в какие ворота.

Понятное дело, у многих художников время от времени всплывают неизвестные ранее работы. Ван Гог, Сислей, наброски Да Винчи... Такие случаи редки и случаются раз в пару десятков лет, а иногда и еще реже.

Кажется, теперь очередь дошла и до Сандро Боттичелли.

На кой черт он приехал на целый месяц?..

Захлопнув крышку ноутбука, Артем вытащил из кресла смятую футболку, кое-как разгладил, быстро надел и вышел из комнаты. Мозг требовал заряд кофеина, а желудок – горячий завтрак.

В кухне уже что-то шкворчало. Толкнув дверь, Мейсхер ввалился в комнату, запнувшись о порожек, и колдовавший у плиты Лука смерил его недовольным взглядом.

- Как было тихо, пока ты спал!

- Ну прости, – огрызнулся Артем, с грохотом отодвинул стул и сел, глядя на плиту голодными глазами. Лука фыркнул.

- Там вон еще порожек есть и колонна, можешь еще погреметь, а то не все проснулись.

- Лука, я с утра особенно злой, тем более до завтрака.

- А то я этого как будто не знаю! Забыл, кто с тобой соседствовал четыре года?

Перевернув колбаски, мужчина быстро посыпал их чем-то сверху, подхватил круглую миску и вылил ее содержимое на соседнюю сковороду. По воздуху поплыл аромат жаренных яиц.

- А ты чего расселся? – вдруг спросил Лука. Артем захлопал глазами. – Давай, подъем, открывай холодильник, мой овощи и делай панцанеллу.

- Я не умею.

- Ничего, с овощами справится даже такой, как ты.

- И что, интересно, это должно значить? – проворчал Артем и, так и не дождавшись ответа на свой вопрос, полез в холодильник.

К тому моменту, как Лука закончил с омлетом, он успел лишь нарезать пару помидоров, и итальянец со страдальческим выражением лица отправил его обратно за стол, взялся за нож и быстро покромсал оставшиеся овощи. Артем как раз сосредоточенно раскладывал по тарелкам омлет.

- Так, а теперь рассказывай, что с тобой происходит? – неожиданно проговорил Лука, усаживаясь напротив друга и наливая себе кофе. Мейсхер с трудом сглотнул здоровый кусок.

- В каком смысле?

- В самом прямом. Ты сам на себя не похож последние дни. Приехал, был такой веселый, а сейчас прям тень ходячая.

- Сплю плохо, – почти не покривил душой Артем. – Чертовщина всякая снится, под влиянием вашей истории. То я на банкетах, то еще где. Не удивлюсь, если сегодня во сне увижу рыцарский турнир.

- Это нормально. Ты слишком... рационалист, – подобрал слово Лука. – Тебе во всем надо видеть свою логику, чтобы все было четко по полочкам и строго по алфавиту, а так в жизни не бывает. В работе – пожалуйста, твои немецкие корни только рады будут такому порядку, но вот в остальное время... Надо проще смотреть на вещи.

- Даже если что-то кажется совсем из ряда вон?

- Даже тогда. Кто его знает, вдруг все правда? – он лукаво улыбнулся. – А ты сейчас про что? Уж не про Витторию ли?

- Это ты на что намекаешь? – уткнулся в тарелку Артем. Друг подозрительно хмыкнул.

- Да я прямо говорю. Колись, влюбился?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Я уезжаю через три недели!

- Так ведь только через три, – многозначительно выгнул бровь Лука. – Ой, ладно, можешь не говорить. Только дурак не заметит, как ты на нее смотришь.

Отложив вилку, Артем отодвинул от себя пустую посуду и сделал глоток кофе, насмешливо глядя на ухмыляющегося друга. Лука выглядел таким довольным, словно только от него зависело личное благополучие Мейсхера – эдакая итальянская фея-крестная.

Нет, фей. Лука Сальвиани, итальянский повар и фей-крестный. Звонить по телефону...

- И как же я на нее смотрю?

- Как кот на сметану: еще чуть-чуть, и усы запачкаешь. А вообще действуй, а? Она прекрасная девушка.

- Удивительная, – согласился Артем. – Ладно, не учи меня, сам как-нибудь разберусь. Лучше скажи, ты когда в Германии первый раз оказался, не было ощущения, что ты там уже был?

- А ты не помнишь, как я в Берлине постоянно терялся? – хохотнул Лука. – Какое там ощущение, тут бы на только что пройденную улицу правильно выйти!

- Вот, а у меня впечатление, словно я во Флоренции уже сто раз бывал. Даже ориентируюсь без карты.