Тварь из бездны времен

— Я убедил его ни о чем не беспокоиться, а только согреться, и добраться сюда как можно быстрее, — сказал Тлане Эймс. — Я хотел, чтобы он с тобой познакомился, и… ну, есть некоторые вещи, о которых не следовало бы говорить, когда нет тепла, нет безопасности, нет ничего, что может уберечь тебя от ощущения, будто ты стоишь на высоком обрыве, глядя вниз в абсолютную темноту. Или, возможно, на что–то похуже темноты — на зубастую голову, которая может рвать тебя на куски, утягивая на дно.

Затем впервые заговорила Джоан:

— Женщине тяжело так разделять свои мысли, — заметила она. — Если бы я упала прямо в бездну, то захотела бы поговорить о своих шансах на выживание в том случае, если я ударюсь обо что–то, способное смягчить падение. То есть если бы я была не одна, я имею в виду… если бы кто–то падал вместе со мной.

На мгновенье она посмотрела прямо на Тлану.

— Я вполне уверена, что вы тоже так думаете. Не говорить об этом, не выставлять это напоказ, даже если нет тепла, нет безопасности, и ты можешь умереть, прежде чем сможешь разобраться во всем — это кажется мне глупым. Поэтому я рассказала ему больше, чем Дэвид, несмотря на то, что он не хотел меня слушать.

— Я не пытался вас остановить, — сказал Эймс. Но думаю, что это было глупо в сложившихся обстоятельствах. Видите ли, когда происходит что–то невероятное, что заставляет вас думать, будто вы живете в другой Вселенной, отличной от той, которую вы принимали как само собой разумеющуюся, тогда вам нужно попытаться рассуждать обо всем разумно. А вы не можете этого сделать, если ваши эмоции ведут вас в слишком непредсказуемом направлении с самого начала. Вы не сможете вернуться к тому, с чего начали к готовности поверить, что есть нормальное, здравое, полностью обоснованное объяснение всему, и проблема только в том, чтобы найти его.

— Я говорила ему, — продолжила Джоан, как будто не слышала Эймса, — что на нас напало в заливе огромное морское животное. Мы были в маленькой рыбацкой лодке и пытались загарпунить чудовище. Но оно пришло в бешенство и опрокинуло лодку, а нас выбросило в море. Тогда мы…

Джоан резко прервалась и Дорман сразу понял, почему. В глазах Тланы сверкнул испуг, и она начала так сильно дрожать, что Эймс был вынужден прижать ее ближе к себе и положить руку ей на плечо, чтобы успокоить.

На мгновенье он сердито посмотрел на Джоан, а затем, казалось, понял, что она говорила импульсивно и с неким основанием. А как могло быть иначе, спросил себя Дорман, если больше нет смысла оставлять переживания, которыми следовало бы в какой–то мере поделиться, непознанными и не обговоренными? Конечно, очень эмоциональные искажения, о которых предупреждал Эймс, скорее возросли бы, а не уменьшились, если и дальше игнорировать случившееся.

Эймс быстро дал понять, что у него нет никакого желания щадить крошечную женщину, тяжелое испытание, по его мнению, вероятно, она могла вынести, но испытание могло оказаться куда сильнее, чем он рассчитывал.

Мы должны поговорить об этом сейчас, Тлана, — сказал он. Мы должны рассказать им, что именно произошло с нами. У летчиков–испытателей есть хорошая фраза на такой случай, «сделать первый шаг». Стоит нам только сделать первый шаг, как все может стать гораздо яснее. — Он указал в сторону огня. — Нам лучше сесть, прежде чем мы начнем. Я посмотрю, что можно сделать с огнем. Я сказал Дэвиду, что мы разожжём огонь, как только доберемся сюда, но вижу, в этом нет необходимости. Я просто подброшу еще несколько веточек, и у нас будет прекрасное, теплое пламя.

Он кивнул Дорману, его губы скривились в улыбке, которая казалась немного притворной.

— Вы даже не представляете, как тяжело собрать дрова, не слишком влажные, чтобы они не только тлели. Или большую кучу сырых веток. Большие бревна тоже не годятся — нет топора, которым их можно рубить.

— А что с вентиляцией? — Дорман услышал в своем голосе озабоченность, более заметную, чем ему хотелось бы. — Огонь внутри помещения постоянно горит — это, должно быть, очень опасно…

— Вот именно. Мы не даем ему долго гореть, — сказал Эймс. — Есть кое–какая вентиляция — восходящий поток, я полагаю, можно так его назвать–из щелей между блоками льда. Я построил иглу с этой мыслью в голове. И дверь, как вы заметили, не закрывается. Это просто отверстие во льду.

— Но как вам удалось построить иглу без инструментов для резки льда?

— У нас был большой каменный топор, сказал Эймс. — Но мы его потеряли.

Он посмотрел на Тлану, как будто полагал, что разговор может снять напряжение, которое все еще заставляло ее дрожать.

— Скажи ему, что ты почувствовала, когда мы наткнулись на него, Тлана, — сказал он — Ты была напугана больше, чем сейчас, но тебе не понадобилось много времени, чтобы оправиться от шока. Ты знала, что это значит, и я тоже. Но мы договорились думать только о том, как нам посчастливилось заполучить этот инструмент.