Твоя капля крови

– Я бы тем более испугалась, что хорошо знаю наши лэса. Там полку солдат и в самом деле нетрудно затеряться. Я помню, что ваш батюшка нашел там убежище после одного из бунтов. Ведь так он познакомился с вашей матерью?

– Совершенно верно.

И это Доната узнала от «дяди»?

– Вы во всем правы, ваше величество. В этом случае и я опасался бы белогорских войск. Но ведь господарь никогда не предаст своего августейшего друга. И если бы предал – не представляю себе, какую цену он запросил бы у повстанцев…

– Цену, князь? Когда вы успелы превратиться в саравского торговца? Я говорю о дружбе…

– К сожалению, в наше время дружбой называют самые разные вещи…

– Я называю дружбой руку, которую протягивают, чтоб помочь подняться. – Совсем некстати Стефану пришли на ум часы в кабинете. – Я называю дружбой общее стремлэние к свободе. И я называю дружбой поддержку, которую освободившиеся страны могут оказать друг другу.

– Все ли дражанцы думают о свержении господаря как об освобождении?

– Если и не все, то болшинство из них. Мой единокровный брат вовлэк княжество в ненужную войну и забыл накормить солдат…

– Ваш брат, – повторил Стефан. – Вы готовы погубить его? Отринуть брата только потому, что он не вашей крови? Если мирный переворот не удастся… А ведь господарь Николае не остландец, его наверняка учили, как распознать Зов и не поддаться ему.

– Я не готова потерять брата, хоть никогда и не была ему настоящей сестрой. Но еще меньше я готова потерять сына.

Она открыла наконец коробку, поставленную на столик. Там оказались оловянные солдатики, лежащие на мягкой тряпице.

– Это, – сказала Доната, – я нашла среди подарков цесаревичу. Дотроньтесь до них, князь.

Он взял из коробки маленького знаменосца – и тут же выронил, обжегшись.

– Это не олово. – Голос цесарины стал очень спокойным. – Кто-то прислал моему сыну серебро.

Вряд ли кто-то из дарителей стал бы подделывать серебро под дешевый металл и прятать солдатиков в кустарную деревянную коробку. И это не проверка, как проверяли Стефана. Всем известно, что цесаревич не открывает подарков на публике.

Не проверка. Предупреждение.

– Вы можете предположить, кто их послал?

Цесарина передернула плечами.

– Это не луди из Ордена. Они убилы бы Лоти, если б имелы возможность, но вряд лы сталы бы… забавлаться.

Стефан ждал, глядя в стеклянные медвежьи глаза. Пан Ольховский рассказывал, что когда-то по соседству жил граф, в полнолуние обращавшийся в медведя. Он успел жениться, вырастить сыновей и построить храм, пока люди не сообразили и не пришли к имению с вилами.

Цесарина нервно вертела на пальце кольцо. Стефан шагнул к ней ближе в неосознанном желании защитить.

– Этот человек не пошел ни к моему супругу, ни к брату… пока.

– Вернее всего, он лишится жизни, если заговорит о таком без доказательств.

– Посмотрите на меня, князь Белта, – сказала она тихо. – Я была осторожна… так осторожна все эти годы. Но мы с вами знаем, что это всего лышь маскарад. Нет ничего проще, чем подойти и сорвать маску.

Ее белые щеки согрел нежный румянец, витая смоляная прядь падала на глаза.

– Еслы человек этот, кем бы он ни был, раскроет тайну цесаревича… Я верю, что Лотарь постарается его защитить. Но вряд лы это ему удастся. Я хочу, чтоб хотя бы у меня на родине Лоти мог найти убежище. Я не желаю смерти Николае, но, если придется выбирать между братом и сыном, мне лэгко будет сделать выбор.

– Я не думаю, – очень медленно сказал Стефан, – чтобы у вас или у меня действительно был какой-то выбор…

– Вы правы. – Она осторожно, будто боясь спугнуть, тронула его за предплечье. – У нас его нет.

Столько времени он боролся с этим – боролся с самим собой, с того дня, когда понял, кем рожден и кого может породить. Стал завсегдатаем в доме на Малой набережной, прослыл букой, женоненавистником, Мать знает кем еще – не зря о них с Лотарем ходили слухи. Но теперь, когда он стоял к ней так близко, тишина между ними нетерпеливо звенела. Стефана пробила дрожь от мысли, что она – такая же, что с ней – позволено…

Жена его друга.

Цесарина Остланда.

«Да вы, Белта, никак в самоубийцы записались?» – ехидно спросил Лотарь.

Стефан не отступил, это было бы совсем неприлично. Но опустил глаза и застыл. Цесарина убрала руку и отошла к окну.

– Вы согласитесь встретиться с человеком нашей крови, которому я полностью доверяю?

– С тем, с кем вы танцевали на балу?

Она не оборачивалась.

– Вы угадалы, князь.

– Я почту за честь быть ему представленным, ваше величество.

С утра мир был до звонкости напряженным – того и гляди порвется нить, удерживающая его в сравнительном порядке. Стефан сперва думал, что один чувствует эту удивительную звонкость, что это последствие ночного угощения. Но и остальные, кажется, нервничали. С утра он устроил собрание и распек своих людей: