Твоя капля крови

– Я всего лишь пообещал не убивать безоружных.

Корда покачал головой, закряхтел от боли в ногах и попытался присесть, но чуть не сорвался с выступа. Стефан едва успел схватить его за руку. Не без труда распрямившись, Корда сказал:

– Я не хочу хоронить тебя, Стефан.

– А скольких хочешь похоронить – вместо меня?

Помолчали.

– Надо возвращаться, Стефко. Ночи сейчас короткие, не след тебе засиживаться.

Но тут в тюрьме зажглось еще несколько окон. Из их укрытия не было видно ничего, кроме глухой стены, но камень не мог полностью заглушить голоса. Из тюремного двора донеслись отрывистые команды, затем – лошадиное ржание. В конце концов растворились со скрипом тюремные ворота, выскочило несколько солдат с факелами, выехала, тяжело покачиваясь, тюремная повозка.

– Думаешь, он? Если по твоей милости мы будем гнаться за каким-нибудь бандитом…

– Он, – оборвал Стефан, – взгляни.

Алые мундиры особой цесарской охраны ни с кем не спутаешь, а за обычным висельником такую охрану отправлять не станут.

– Я не вижу в темноте, в отличие от тебя!

Стефан спрыгнул со стены, помог Корде спуститься – тот плащом зацепился за острый каменный выступ.

На сей раз они рванули в воздух почти с места.

Договорено было заранее – постараются перехватить карету, когда та переедет мост. Моста не миновать, если хотят перебраться на другую сторону…

Глубокая ночь поднималась над городом плотными стенами. Стоило взлететь, и в ушах зашумел ветер.

Повозка отправилась к мосту дальней дорогой, но следить за ними сверху было нетрудно, кони с легкостью парили над крышами, перепрыгивая, как через препятствия, поверх дымовых труб.

Впереди горбил темную спину Воровской мост.

Кивок Корде – давай! – и они спускаются. Стан – впереди, перегораживая дорогу, Белта – позади, за спинами в алых мундирах.

– Тпру-у! Ах ты ж…

Ржание. Ругань кучера. Скрип колес по мостовой.

Корда приземлился неловко – от толчка вылетел из седла, едва не попав лошадям под копыта, но тут же вскочил на ноги.

– Стойте!

Тáйники окружают Стефана. Хорошо натренированы – не успел моргнуть, а четыре сабли уже обнажены.

– Ну, давайте, господа…

Время снова замедлилось, движения тех четырех казались неторопливыми, почти неловкими – это не анджеевцы, их не учили драться по-настоящему. На него накинулись сразу двое. Ах-х! Сабля прочертила короткий полукруг, почти снесла голову первому тáйнику. Второй, обрызганный горячим фонтаном крови, замешкался на секунду. И повалился с лошади молча с разверстым животом.

Ночь вокруг густо пропахла страхом. О другом запахе сейчас думать нельзя. После напьешься.

Третьему тáйнику Корда перерезал подпругу и отбивался от него в две руки, по-чезарски – саблей и дагой. Взмок, ссутулился, на рукаве – прореха, но держался. Последний, что оставался верхом, опомнился, занес саблю – но не успел. Стефан в один прыжок оказался рядом с другом, вломился в чужую драку. Первого – в бок, второго – в лоб, что это, есть ведь такая скороговорка, кажется…

Напуганные кони ржали громко, заполошно, коренник рванулся было вперед, увлекая за собой других.

Заверещал кучер:

– Помогите! Помогите, убивают, люди добрые!

Корда подскочил к нему с дагой.

– Замолчи, пес тебя дери! Лошадей, лошадей держи, так тебя!

Но кучер вместо того сполз с козел, бросил один взгляд на реку – и перепрыгнул через парапет. Мать с ним, пока выплывет да высушится, поздно будет панику поднимать…

Корда взобрался на козлы, пытаясь удержать упряжку.

– Куд-да! Стой, сказано!

Стефан соскочил наземь, ощупал тáйников, сглатывая голод, и у одного из них нашел ключи от кареты. Отцепил тяжелую цепь, рванул дверцу – и чудом, оскользнувшись в чужой крови, ушел от пули. Сидящий внутри гард, затолкнув пленника в угол повозки, держал в обеих руках пистоли. Следующая пуля ожгла Стефану бок. А потом пленник неожиданно ударил гарда по затылку руками в кандалах, и тот ткнулся носом в стенку. Бойко, тощий и нечесаный, в тюремной робе, вертел головой, пытаясь понять, что происходит.

– Господа? – прохрипел он.

Вдвоем со Станом они без лишних слов выволокли его из кареты. У тюремщика забрали ключи, быстро расковали Бойко ноги и взвалили его Корде в седло.

– Скачи! – велел Стефан. – Живей, я догоню!

Стан кивнул, забрался в седло, одной рукой перехватил Бойко покрепче и дал шпор коню.

Стефан остался на мосту, заляпанном темной кровью, втянул носом одуряющий запах. Услышал сзади шевеление – и резко обернулся, чудом избежав удара в спину. Гард, которому досталось от Бойко, пришел в себя и завладел саблей одного из товарищей – и теперь кинулся на Стефана с яростью, хоть из-за удара его шатало.

«Я обещал не нападать на безоружных.

Этот – разве безоружный?»

Ах ты! Пока спорил с собой – пропустил удар, сабля гарда косо вошла под мышку. Стефан отступил, пошатнулся – но так и не дождался боли, в боку только легко закололо, словно он бежал. Гард, ухмыльнувшись, выдрал лезвие из его плоти, замахнулся для последнего удара – открылся и получил по ребрам.

– Кто ты? – Он повалился на колени, а Белта мог смотреть только на его стремительно намокающую рубашку. – Да что же ты такое…