Твоя капля крови

Стефана это рассмешило. Он потянулся и взъерошил мальчишке волосы. Тот шарахнулся, едва не упал с коня.

– А вы в прекрасном настроении, князь, – пробурчал он, отъехав чуть подальше.

– Я дома, – только и сказал Стефан.

Не доезжая замка, он остановился. Отправил гонца к Самборскому, а после обратился к своему отряду:

– Я и мой адъютант пойдем в замок первыми. Устроим переполох. Ваша задача – дождаться, пока в окнах появится свет, и атаковать. Лучше разделиться, половина – к главному входу, половина – к правому крылу, там, возможно, будет легче войти…

Тень на ярко освещенной площади стрелки упустили из виду. Стефан не сомневался, впрочем, что, даже начни они стрелять, он сумеет увернуться от пули. Но пока он осторожно крался вдоль стены, укрытый темнотой. Горящие костры на безлюдной площади придавали всему нереальный вид. Будто декорации для странного спектакля на пустой сцене. Все ворота были закрыты, решетки опущены, нижние окна заставлены чем попало. Даже старинный мост через реку умудрились поднять.

Стефан жалел, что не взял с собой Черныша – взлететь бы и опуститься на крышу…

Но и там выставлены стрелки, чтоб отгонять смельчаков из Студенческой армии…

Те, кто сторожил снаружи, переговаривались по-белогорски. Один из караулящих развернулся, краем глаза заметив движение. Стефан вжался спиной в стену, теряясь в спасительном обрывке тьмы. Солдат покрутил головой и отошел обратно. Тем, кто засел наверху с ружьями, костры освещали площадь, но здешним караульным из-за близкого огня ночь должна казаться еще темнее. Стефан осторожно двигался вдоль стены. Окна первого этажа низко, но все закрыты, заставлены на случай штурма.

Насколько Стефан помнил, помещения для слуг находились в правом крыле замка, с той стороны, что выходила на реку. Там наверняка следят, чтоб по реке никто не перебрался, но можно попробовать проникнуть на нижнюю галерею…

Стефан подождал, пока нагонит его вторая тень – Стацинский, и двинулся вперед. Берег тут уходил вниз почти отвесно. Они со Стацинским пробирались неслышно, цепляясь за пожухшую траву и пытаясь отыскать окно, через которое можно попасть внутрь и не наделать шума.

Наконец им повезло: одно из окон оказалось приоткрыто. Свет не горел, как и во всем замке, но внутри разговаривали. Двое, судя по голосам. Стефан вытащил из-за пояса чезарский кинжал, одной рукой уцепился за оконный проем и, в тот момент, когда в галерее, почуяв неладное, замолчали, вбросил себя внутрь.

Первому гвардейцу, кинувшемуся наперехват, он сразу вонзил кинжал под мышку, тот бесшумно сполз по стене. Второй смотрел с ужасом, приоткрыв рот, и, поняв, что в этот рот сейчас прорвется крик, Стефан рванул его на себя и полоснул по горлу. Крик захлебнулся, кровь хлынула – тяжелая, сладкая – Стефану на одежду. Он развернул тело, наклонился и жадно хватал губами кровавый ручей, пока он не иссяк.

Если забравшийся вслед за ним Стацинский и смотрел с осуждением, Стефан слишком проголодался, чтоб обращать на это внимание. Он быстро отер кинжал и сунул за пояс.

Куртка мокро липла к телу, но что поделать. Они все рассчитали правильно и оказались в коридоре для слуг, вот только слуг здесь больше не было. Осторожно ступая по разукрашенным плитам, Стефан вспомнил вдруг, как приезжал в замок по приглашению льетенанта. Розовое вино, розовые конфеты и белая сахарная ручка жены льетенанта – сейчас, верно, супруги уже на полпути к Стене… Интересно, висит ли еще в парадных покоях тот портрет?

Стефан, стараясь ступать бесшумно, устремился к черной лестнице; анджеевец так же тихо поднимался за ним. С лестницы было видно галерею второго этажа, бойцов, приникших к окнам. Галереи были темны – слишком широкие и высокие створки попытались закрыть. Шторы опустили, окна внизу заложили сорванными с кресел вышитыми подушками. На подушках там и тут почивали ружья. Бойцы явно опустошили замковую оружейную: на полу у их ног лежали сумки с патронами. Те солдаты, что не караулили у окон, забылись сном прямо на полу.

Он кивнул Стацинскому, и мальчишка рванулся вверх по лестнице. Через мгновение сверху грохнуло.

– Какого… – сказал вдруг один из бодрствующих солдат и вскочил.

– Измена!

Солдат, заметивший Стефана, надвинулся на него – и тут же получил лезвием в бок. Стефан действовал почти безотчетно. Стрелок завалился на пол. Затрещало чье-то огниво, запылал факел: солдаты пытались разглядеть гостя. Хорошо – он обещал своим людям свет…

– Нечистая! – вдруг взвыл один из бойцов, указывая на широкое зеркало в галерее, в котором неожиданный противник не отражался. – Нечистая сила, братцы, бей, во имя цесаря!

Тут уж на него накинулись всем скопом. Стефан привык к своей новой легкости, к тому, как замедлялись в драке чужие жесты. Остландцы быстро поняли, что сабля его не берет, начали палить. От нескольких пуль он сумел уклониться, но другие вонзились в тело. «Не серебро», – твердил он себе, через силу двигаясь дальше, не позволяя резким вспышкам боли себя свалить. В глазах у солдат появился ужас. На лицах читался один и тот же вопрос: «Что ты такое?»

Но теперь он мог ответить.