Твоя капля крови

– Я поеду, – сказал Стефан. – Нужно с ним объясниться. При дворе мы были… почти друзьями.

– Я, пожалуй, ничего не стану говорить о твоем выборе друзей, мальчик…

Стефан накинул плащ с капюшоном, чтоб хоть как-то уберечься от раскаленно-белого солнца. Хорошо, что благодаря вешницу он вообще может выходить днем.

Около моста стояла тревожная, оглушающая тишина – такая бывает во сне, когда не слышишь выстрелов, будто заложило уши, только видно, как пули вспарывают землю и как падают убитые.

– Вот уж удружили вы мне, голубчик, – сказал парламентер. На коне он смотрелся еще лучше, чем во дворце, картинка, да и только. – Сделайте милость, сдайтесь, пока это все не перешло в… – Он поискал слово. – В погром, прости цесарь. Его величество любит вас, вы же знаете. Он в гневе, но я уверен, что он вас простит, если вы сдадитесь сейчас. – Голубчик усмехнулся: – Помните, вы приглашали меня к себе? А теперь, кажется, вовсе и не рады…

– Я рад любому гостю, который не приходит в мой дом с оружием.

Стефан невольно оглянулся на крышу – тихо.

– Боитесь, как бы ваши люди не выстрелили ненароком в парламентера? – ухмыльнулся Голубчик. – Если вы со своими не можете совладать, как от чужих будете отбиваться?

– Как-нибудь, – сказал Стефан, – отобьемся.

– Я со дня на день ждал отправки в Драгокраину, – вздохнул генерал. – а его величество берет и посылает меня в Белогорию…

– Все-таки у вас в столице превратное представление о нашем княжестве. Я давно уже не влияю на распоряжения цесаря, но я сделаю все, чтоб вам здесь было не скучнее, чем в Драгокраине.

– Он разгневается, – тихо сказал Голубчик. – А вы сами знаете, что, если его величество будет в гневе и пожелает вас наказать… Он пришлет сюда войска, не глядя на войну. Вы с ним поссорились, пусть, ваше дело, но обрекаете вы не только себя.

Как же все они вдруг забеспокоились о судьбах Бялой Гуры. Хотя Редрику Стефан готов был поверить.

– Если цесарь пришлет сюда войска, армия Бялой Гуры будет иметь честь дать им бой, – улыбнулся Стефан.

– А я ведь вечно заступался за вас, – с неожиданной обидой сказал Голубчик. – Когда говорили, что все белогорцы по натуре буяны, что им нельзя давать волю, я всегда ссылался на вас. Да, видно, зря…

Он поехал по мосту обратно, не оглядываясь, и Стефан понял: больше Остланд с ними разговаривать не будет. Теперь их будут бить.

Глава 23

В последнее время жизнь Стефана стала очень простой, чего раньше с ней не бывало. Она совсем упростилась, когда он оказался заперт со своими людьми в осажденном городе, который им предстояло защитить. Одно из посланий, полученных из Остланда, сообщало, что в Швянте введено военное положение, и после этого остландская почта замолчала. Зато пришло несколько молний из Чеговины (Ладислас поздравлял с избранием и клялся в дружбе), Чезарии и Флории (флорийцы обещали, что помощь в пути).

«Революционный совет» в лице Бойко и супругов Галат уже ждал – весьма оптимистично – молний из других городов, отбитых у остландцев. Стефан же считал, что и за Швянт, если удастся его защитить, нужно будет долго благодарить Матерь. Совет же едва не бесновался – они уже считали себя победившими и предлагали все более безумные проекты: как сместить цесаря с трона, а то и просто убить. Стефан отчасти понимал их: раз попробовав крови, трудно остановиться. И не мог не вспоминать недобрым словом давешнюю чезарскую картину.

В конце концов у него кончилось терпение.

– Вольно вам, господа, отсюда грозить кулаком остландскому трону. Обратите лучше свой взгляд на то, что у вас под носом. Мы сидим в осажденном городе, у нас нет связи даже с близкими городами, не говоря уж о Казинке…

Голубчик с его ультиматумом пришел в город, уже усаженный баррикадами. После взятия Швянта студенты, чуть отдохнув и наевшись из налаженной теперь в городе полевой кухни, перешли на позиции, что долго выбирал на карте Вуйнович. По ту сторону реки голосили посланники интенданта: князь дал приказ уходить из города, а те, кто не уйдет, познакомятся с остландскими орудиями.

Вуйнович велел устроить в городе три линии обороны. Одна – на самых подступах к Швянту, вторая – в городе и третья – в самом центре, огибая замок, Княжий тракт и Университет. Остландцы плотно окружили Швянт, и выйти из города не было возможности, но и войти покамест – тоже.

Воевода опасался военных кораблей. Сколько ни толковали Вуйновичу, что Длуга если и может что пронести по городу, так только легкую баржу, – он оставался непреклонен. Но когда воевода отправил людей затопить баржу у входа в город, на тощеньком причале организовалась стихийная манифестация, ничем не уступающая выступлениям Бойко и его армии.

– Да сколько можно!

– Посмотрите на себя, уже город разрушили, инсергенты голоштанные!

– Баржи топить, что придумали! Да скорей мы вас потопим, вместе с вашим князем!

Повстанцам повезло: отыскали суденышко остландской приписки, брошенное напуганным хозяином, – его и отправили на дно, набив камнями. Но манифестация долго еще не расходилась, и «инсергентов» честили на все лады.