Твоя капля крови

Генерал Редрик, стоя на небольшом холме за разрушенной деревней, глядел на город по другую сторону реки с досадой и долей восхищения. Дома все сопровождали его сочувственными напутствиями, понимая, что цесарь просто-напросто отправляет его в ссылку. Сам он благоразумно молчал: в Белогории лучше, чем на Хуторах, куда за пару дней до этого отправили Клетта. Тáйника обвинили в государственной измене. Именно по его наущению цесарь вернул мятежника Белту в Бялу Гуру – и поглядите, что он учинил. Впору задаться вопросом, для кого из наших врагов старался господин Клетт.

Потому Редрик послушно отправился, куда приказывал цесарь, думая, что скоро вернется с победой.

И поди же ты.

Хотя восстание вызывало у него, как у любого остландца, праведный гнев, в глубине души он отчасти гордился своим противником. Обещал, что скучать они не будут, – так и не скучают.

Но до чего упрямое племя! Битый месяц сидеть здесь, окружить город так, чтоб мышь не проскочила, и получить такой вот сюрприз. Хотя – тьфу, гниль! – мышей здесь как раз полно, только не обычных, а ночных тварей… Редрик брезгливо утер лоб, который тварь задела крылом. Говорят, они в темноте бросаются на белое – не ровен час, вцепится в лицо. Но возвращаться в ставку не хотелось – там все тут же разругаются, узнав о новом приказе. О том, что творилось в столице, когда там узнали новости, не хотелось даже думать. Поистине – иногда на фронте безопаснее…

– Да что это такое! Тут город взять не можем, теперь еще и побережье! Никак взбеленились они все в этой Белогории?

– То-то и оно, что взбеленились. А я говорил, господа, я предсказывал, что одной столицей дело не кончится! Что они сделали? А? Что, по-вашему, они сделали? Стянули сюда войска, оголили границу… А теперь пожалуйте, к нам идут флорийские войска. Через наш же, простите за выражение, тыл…

– А приказ вы видели? Так и будут нас бросать туда-сюда, и хоть бы с толком.

– Ах, теперь вы изволите быть недовольным. Вы-то решили, что сможете отсидеться вдали от настоящей войны, – и какая незадача!

– Да не стыдно ли вам сплетни повторять? Я еще в самом начале самолично просил о переводе на чеговинский фронт…

– Полно! – вмешался Редрик. – Что вы клюете друг друга, будто в девичьем пансионе. Никому не приятен такой порядок дел, но что ж, мы все служим цесарю.

Кто-то тронул Стефана за плечо. Горница с препирающимися офицерами, которую он почти видел своими глазами, хотя и знал, что такое невозможно, исчезла – с кружащейся головой он снова стоял на балконе палаца.

– Зачем ты выходишь, Стефко, – недовольно сказал Корда, – когда-нибудь в тебя попадут. Дождись Марека и победы, а там уж можете оба сколько угодно красоваться на балконе…

– Казинка, Стан! – проговорил Стефан радостно, когда земля под ногами перестала крутиться. – Они наконец-то высадились! У Голубчика новые приказы, возможно, их теперь отправят на берег!

Стан не спросил, откуда он это знает. Он обрадовался хорошей новости, хотя Стефан был и не в состоянии сказать, ни сколько кораблей прибыло, ни как далеко продвинулись те, кто с них высадился.

– Я пришел поговорить с тобой о том, о чем ты, князь, говорить не любишь. Как военный интендант города, должен тебе сказать, что городу нужны деньги, – заявил Корда. – И понадобятся они, как водится, быстрее, чем ты думаешь. – Нужно будет заплатить… да хотя бы пани Гамулецкой – сколько дней вы уже едите горячие обеды, и никто не заплатил ни копейки. Да и город, – Стан кивнул за окно, – нужно будет восстанавли- вать.

– Что ты хочешь сказать?

– Мы были у твоей родни. Вспомни все эти… погребальные украшения. Я все больше убеждаюсь, что россказни о богатстве вампиров не просто россказни…

– Матерь добрая, Стан. Пару месяцев назад ты и самих вампиров почитал сказками…

– Что же делать, если ты меня переубедил? – Корда пригладил ус. – Мы, стряпчие, имеем привычку верить доказательствам.

– Ты ведь говорил, что мой брат женится на чезарском состоянии. Я лучше попрошу денег у его родственников, чем… у своих. Тех я не приведу на свою землю и не буду у них одалживаться.

– Одного из них, – тихо сказал Корда, – ты сюда уже привел.

Радовались недолго. Скоро вестовой прокричал, примчавшись в замок:

– Батарею тащат!

В подвижной батарее разглядели со стен четыре мортиры и по меньшей мере семь пушек. Судя по обрывкам разговоров, что слышали Стефановы мыши, орудия пришли не из Остланда – слишком далеко было бы везти, – а из соседних гарнизонов – Чарнопсов и Ясенева. Это радовало: Галат надеялся на «товарищей из Ясенева», и теперь, когда их гарнизон обеднел, тем сподручнее будет действовать – если тех товарищей не перехватали на следующий же день после захвата столицы.

К вечеру окраины Швянта уже горели, и защитники баррикад второй линии кашляли от дыма.