Ты боишься темноты?

— Он послал за нами машину. Через полчаса мы уедем.

Келли еще раз окинула взглядом комнату.

— Ничего не скажешь, трудненько будет с этим расставаться!

— Наверное, это ужасно странно, — задумчиво выговорила Дайана.

— Что именно?

— Начать новую жизнь без Ричарда. Не представляю, как…

— В таком случае не живите, — отрезала Келли.

Не донимайте меня, леди, иначе я не выдержу. Я даже думать об этом не могу. Марк был всем для меня. Моим единственным якорем в этом мире.

Дайана смотрела на бесстрастное лицо Келли и думала: «Какое совершенное произведение искусства — прекрасное, холодное и безжизненное…»

Келли села на кровать спиной к Дайане. Сжала кулаки, борясь с поднявшейся волной боли, и прошлое неумолимо захватило ее…

Они с Марком шли вдоль Левого берега, болтали обо всем и ни о чем, и Келли сознавала, что ей никогда еще не было так просто и спокойно с незнакомым человеком.

— На завтрашний вечер назначено открытие галереи, и если хотите…

— Простите, Келли, завтра я занят.

Келли ощутила неожиданный укол ревности.

— Очередное свидание? — осведомилась она, стараясь не показать вида, как уязвлена.

— Нет-нет. Я иду один. Это банкет… — пояснил он и, заметив выражение лица Келли, быстро поправился: — Те есть… будут одни ученые. Вам это скучно.

— Неужели?

— Боюсь, что так. Заумные беседы, слова, которых вы, возможно, никогда не слышали, и…

— Я слышала все слова на свете, — оскорбленно бросила Келли. — Почему бы вам не попытаться?

— Но я не думаю…

— Я уже большая девочка. Валяйте.

— Хорошо, — вздохнул он. — Анатрипсология… малакос-тракология… анероидограф…

— А… — пролепетала застигнутая врасплох Келли. — Такие слова!

— Так и знал, что вам это неинтересно. Я…

— Ошибаетесь. Интересно.

Потому что интересно тебе.

Банкет устраивался в отеле «Принц Галльский» и оказался весьма роскошным. В бальном зале собралось триста человек, и среди них — самые влиятельные люди Франции. Одним из гостей за передним столом, где сидели Келли и Марк, был симпатичный мужчина средних лет, представившийся как друг Марка.

— Я Сэм Мидоуз. Много слышал о вас.

— А я — о вас, — улыбнулась Келли. — Марк утверждает, что вы его наставник и лучший друг.

Сэм улыбнулся:

— Для меня огромная честь быть его другом. Марк — необыкновенный человек. Мы долгое время работаем вместе. Он самый преданный…

Марк покраснел от смущения.

— Не хотите вина? — вмешался он.

На сцене появился ведущий, и начались речи. Марк был прав: Келли быстро соскучилась. Предстояла раздача премий за научные открытия, и, на слух Келли, ораторы с таким же успехом могли говорить на суахили. Но, наблюдая за оживленным лицом Марка, она радовалась, что решила пойти.

Когда последние тарелки убрали, на сцене появился президент Французской академии наук. Он начал с восхваления тех научных достижений, которых удалось добиться французским ученым за последний год, но, только когда он поднял золотую статуэтку и выкрикнул имя Марка Харриса, Келли поняла, кто звезда сегодняшнего вечера. Он был слишком скромен, чтобы признаться ей.

Поэтому и старался отговорить меня прийти.

Марк неловко поднялся и пошел к сцене под дружные аплодисменты собравшихся.

— Он и словом не обмолвился, — пожаловалась она Сэму.

— Марк в своем репертуаре, — усмехнулся тот. — А знаете, он безумно в вас влюблен. Хочет жениться. — И, помедлив, многозначительно добавил: — Надеюсь, он не разочаруется.

И Келли вдруг стало стыдно.

Не могу я выйти за Марка. Он мой лучший друг, но я не влюблена в него. Что же я делаю?Я не хотела ранить его. Значит, нам лучше перестать встречаться. Я никогда не дам мужчине того, что он вправе ожидать от женщины. Но как же мне сказать…

— Вы что, совсем меня не слушаете?!

Рассерженный голос Дайаны вернул Келли на землю. Шикарный бальный зал исчез, и она вновь оказалась в клетушке отеля с женщиной, о встрече с которой горько жалела.

— Что вы сказали?

— Таннер Кингсли сказал, что через полчаса за нами кто-то приедет.

— Да, вы говорили. И что?

— Он не спросил, где мы.

— Возможно, считает, что мы все еще в вашей квартире.

— Нет, я объяснила, что мы в бегах.

Обе растерянно помолчали. Губы Келли сложились в длинное немое «0-ой!».

Потом они повернулись и одновременно взглянули на часы.

Портье-китаец поднял глаза на Флинта, входившего в вестибюль отеля.

— Чем могу помочь? — спросил он, улыбаясь.

— Моя жена и ее подруга только что въехали сюда. Моя жена — блондинка. Ее подруга — горячая черненькая цыпочка. В каком они номере?

— В десятом. Но, боюсь, я не могу вас впустить. Сначала позво…