Ты была моим городом (СИ)

Но Мэди обнимает его, крепко и нежно, словно скучала — так его обнимала Октавия, так его обнимал Джон. И девочка, со стоящими в глазах слезами, что-то шепчет ему на ухо, что-то про то, что она рада, что он жив, что-то про то, что им нужно будет поговорить наедине, вдали от Кларк. Он запоздало заключает её в ответные объятия, закрываясь, чтобы все, в чьих глазах виделись осуждение, злость и ненависть, исчезли хотя бы на эти жалкие пять секунд. Кларк, наверное, тоже смотрит на них, он не знает — по правде, знать не хочет. Безопасность ли Мэди стала для них яблоком раздора? Может, они никогда всецело не доверяли друг другу? Но Беллами отмахивается от этой мысли: они только и делали, что верили в друг друга. Однозначно. Беспрекословно. Вопреки всему. В прошлом.

Ничего хорошего это не предвещает. Исключительно сплошные неоднозначности и нехороший расклад. Каждый второй из них видит в нем врага и предателя. Из-за этого Рейвен готова выкинуть его из машины находу, из-за этого Кларк он чужой, из-за этого Эхо прячет лицо, когда видит его. И лишь Мэди, прижимающаяся к нему в поисках чего-то одного ей известного, заставляет дышать спокойно. Впервые за пару мучительно долгих воссоединений.

×××

Дом встречает их накрытым столом, семейными распрями по мелочи и всеобщей радостью. Но нерешенный вопрос о том, что делать дальше, витает в воздухе, как что-то надоевшее, вызывающее раздражение, но, если его не решить, то им будет негде собираться компанией. Просто потому, что они, все до одного, будут мертвы.

Эхо находит его у открытого окна мансарды. Собираются тучи, и Беллами находит в этом что-то ироничное: внутри атмосфера под стать. Мало кто с ним вообще общается. Исключение составляют Октавия, Мэди, Джон, Хоуп и Джордан. Ещё Левитт, конечно, с которым Блейк планирует поговорить, но пока что в голове остужающая пустота, и он пользуется моментом побыть наедине с тем, что происходит. Эхо разрывает тишину одним касанием, пускающим кусачий ток по его венам.

— Ты вздрогнул, — она разочарованно констатирует это, будто ожидала тёплого приёма, но тут скомкано продолжает. — Беллами, я хотела поговорить. Но, если ты не настроен, я…

— Говори, мой график вполне позволяет поговорить с кем-то из этого дома.

— Я хочу сказать, что мне жаль.

— Оставь это себе, — вздыхает он, стараясь не зацикливаться на бушующем внутри огоньке ярости. — Нет ничего, о чем бы я жалел. Я надеюсь, ты найдёшь кого-то лучше, кого-то, кто достоин тебя. Потому что я никогда не был.

— Это конец?

Она моргает пораженно, но мастерски держит эмоции в узде. Беллами хотел бы перестать быть для всех открытой книгой — книгой пыток и горечи.

— Для нас да.

— Ты винишь меня?

— Нет. Правда, нет.

Вспышка злости отражается в глазах девушки мерцающей на лампой. Буря близка.

— Ты предал нас, когда мы больше всего в тебе нуждались.

Слова только добавляют воздуха в это чёртово пламя, засевшее в его груди.

— Да? — и оно ярким всполохом переходит в стадию пожара из смеси противоречивых чувств. — А как насчёт того, что я нуждался в вас? Хотя бы один спросил, что я чувствую? Через что прошёл? Почему поверил в вознесение? Никто. Даже ты — моя девушка.

— Была ли я ей когда-то полноценно?

— Что ты несёшь?

— Я засыпала десять лет с мыслью, что хочу тебя вернуть. Хочу спасти. Но никогда не углублялась в причины, почему я становлюсь так одержима. Сначала списывала это на любовь, но после… — Эхо поднимает взгляд, сморгнув дымку чего-то неясного. — Поняла, что мы оба так сильно нуждались в тех, кого потеряли на Земле, что вынужденно искали в друг друге поддержку. То, чего лишились. Я служила Роану так долго, что с его смертью потеряла себя. Мне был нужен тот, за кем бы я следовала, и я нашла это место рядом с тобой. Ты же…

— Что я? — Беллами не нравится этот оборот.

— Тебе понадобилось три года, чтобы простить меня за предательства, и не хватило шести лет, чтобы найти то же, что связывало тебя с Кларк, во мне. Я хочу быть приоритетом для того, кого люблю, — она не задыхается, не плачет, Эхо воин, но это не значит, что её мир не разрушается вновь.

— Я был отстойным парнем, — внезапно такая правда остужает прежний запал, и Беллами становится мягким, уставшим и бесконечно эмоционально выжатым. Разговоры за последние дни словно петарды, что запускают в опасной близости от него, не оставляют ни секунды на спокойствие. Но он искренен с ней, и это малая часть того, что она заслуживает. — Прости меня. Я хочу, чтобы ты была счастлива.

— Я тоже этого хочу для тебя, — Эхо сухо целует его в щеку и уходит, мягко и тихо, как свойственно обученной шпионке, которой больше не нужен человек, за которым она последует. Отныне она сама себе лидер. Разумеется, Эхо не из тех, кто забывает об обретенной семье, поэтому все они, сидящие в других комнатах, в безопасности.

×××

Рейвен ощущает напряжение в пальцах, когда за спиной кто-то застывает, и это далеко не из-за холода, скользящего из-под приоткрытого окна, а из-за дурного предчувствия.

— Хей, — Эмори окликает её.